Подранок. Анастасия Полярная
закончилось это противостояние, если бы дядя Иван не увёз его на Байкал.
Вернувшись, он сдал успешно экзамены в университет и был зачислен на первый курс, но отношения с родителями стали ещё сложнее. Лишь только они начинали слегка налаживаться, случалась какая-нибудь нелепость, и Костя срывался, дерзил, хлопал дверью, уходил ночевать к другу… Родители тревожились: они считали, что он «прожигает жизнь» и что «ничего путного из него не получится». Только бабушка по-прежнему в него верила и сочувствовала внуку. Она старалась сделать так, чтобы он не чувствовал жизненной неудовлетворённости: тайком покупала ему сигареты, давала деньги и, как считали почти все родственники, «невероятно его избаловала». Если Костя приходил выпившим, она бережно раздевала его и укладывала в постель, а наутро отпаивала свежим чаем. Бабушка очень переживала его охлаждение к учёбе. «Ваш университет – это же целый мир, целый город. Столько можно всего познать, столько взять от этого города! А ты что оттуда вынесешь?!» – сетовала она.
И это была правда. Можно было «вынести» непомерно больше. Бабушка хотела для внука научной карьеры. Она видела его будущим профессором, известным и уважаемым, в изящном костюме, читающим лекции с кафедры… С детства бабушка покупала ему различные словари, справочники и энциклопедии. Огромная библиотека была собрана ею. Внук же ничуть не стремился к карьерному росту. Она схватывал всё легко, но, как и в школе, не отличался прилежанием и занимался только тем, что было ему интересно.
А интересно ему было немногое: собственное творчество, философия и некоторые поэты.
«ИРЛЯ»
Молодой человек перевёл взгляд со стихов на лежавшую на столе толстую тетрадь. На обложке были написаны четыре крупные буквы: «ИРЛЯ». «История русского литературного языка» – так назывался предмет.
«…Первый раз она уверенно вошла в аудиторию, постукивая каблуками, в экстравагантно короткой юбке, которая удивительно ей шла, несмотря на то, что женщине было уже за сорок и лёгкая седина уже успела кое-где затесаться в тёмные пряди её волос.
„Здравствуйте. Вам со мной не повезло“, – была её первая фраза.
Невысокого роста, худощавая, она сразу выделялась среди преподавателей своими глазами, горевшими живым огнём, выдававшим человека весьма эрудированного и интеллектуального, увлечённого своим делом. „И профиль, как у Нефертити“, – подумал я сразу, как только её увидел.
„Придётся работать, – сказала она. – Или лучше сразу от меня откажитесь. Тем более что коллеги по кафедре вас поймут: у меня с ними сложные отношения“. Она обвела взглядом аудиторию. Никто из нас не встал и не вышел.
„Предупреждаю сразу, – объявила она, – что нудного молчания и жалобного смотрения в глаза на экзамене не будет… И забудьте про все эти вопросы, билеты. У нас экзамен будет проходить по-другому. Я хочу видеть вас, вашу работу, ваше творчество, – говорила она, и глаза её светились, казалось, заражая нас своим энтузиазмом. – А теперь проверим,