Джамбудвипа. Дмитрий Усков
сделать этот перегоревший от горя мешок с костьми?
И я дождался. Ты точно ничего об этом не слышал? Все газеты тогда писали. Нет? – Виктор сидел, не отрывая взгляда от Ричарда, и ловил каждое его слово. Теперь он понимал почему этот старик так странно себя ведет, – Двадцать шесть лет уже прошло, а будто это вчера было. Восемнадцатое октября одна тысяча девятьсот восемьдесят девятого года. Слушание началось в одиннадцать тридцать. Пока разошлась привычная судебная суета организации процесса, пришел его опоздавший адвокатишка, полицейские стали чуть менее осмотрительнее. Судья монотонно зачитывал материалы дела. Я сидел и пялился в потолок, разглядывал люстру в зале с отрешенным видом. Все кругом думали, что я сошел с ума и мне все равно. Как они ошибались.
Дождавшись подходящего момента, я плавно поднялся со своего места и направился по проходу, к убийце моей семьи. В руке у меня был самый обычный простой карандаш. Я подошел к изумленному пуэрториканцу, одной рукой взял его за затылок, а второй всадил ему в глазницу карандаш. Мне повезло, и мой план удался, я попал ему в мозг и теперь, это мясо дергалось в конвульсиях, медленно подыхая, на глазах у почтенной публики. Полицейский, на глазах которого это все произошло, оправившись от шока достал пистолет и велел мне не шевелиться с места. А мне и не нужно было. Я сделал свое дело. Я медленно опустился на колени и, подняв руки вверх, сложил их за головой. В зале суда творилось невообразимое, только я ничего не слышал. Я до сих пор помню предсмертный взгляд этого отброса его единственным глазом, но не помню последний взгляд своей жены.
– Я не знал, извини, – Виктор отпил остывший кофе, чтобы сбить ком в горле от услышанного.
– Никто не знал. Если бы меня спросили, сделал бы я так же? Отвечу, не задумываясь: да! Потом уже были слушания по моему делу, тюремный срок за особо жестокое убийство сроком на одиннадцать лет, я вышел на десятый год, учли мое хорошее поведение.
– Мужик, ты сидел в тюрьме за убийство?! – Виктор явно не ожидал такого поворота событий.
– В тюрьме меня никто не трогал, все знали мою историю и даже уважали мой поступок. А мне было все равно. Эти десять лет прошли как в тумане. Мне даже дали там кличку – «Безбожник», такая себе издевка над доктором теологии, нарушившего заповедь «Не убий». В тюрьме очень быстро выявляют твою настоящую суть. А кто был я? По сути я имел квалификацию человека, изучающего божественную природу вещей, но Бога для меня не было. Заигравшись в красивую жизнь, я быстро упустил из виду важное правило – мы тут все временно. За десять лет я многое осмыслил и понял. Выйдя на свободу, я увидел, что блага моей прежней жизни улетучились безвозвратно. Дом был продан за неуплату, с работы меня конечно же уволили; представляю, как радовался тогда жирный Хэджес моему карьерному провалу. Единственное, что осталось – этот фургон. Я давал его сестре, для путешествия к морю, и он все это время, пока я сидел в тюрьме, был у нее. На нем мы со Скаем и Кэтрин ездили по разным местам, посещали