Странник. Мирослав Селенин

      Время в потоке, в котором я плыву навстречу неизвестности, идет плавно. Но иногда оно словно бы ускоряется. События мелькают одно за другим так быстро, что некоторые моментально улетучиваются из моей памяти, а другие остаются смазанными и потому малопривлекательными особенно для постороннего человека. Когда-нибудь я, возможно, возьму эти старые кадры и попытаюсь отретушировать их, используя самые современные методы, и тогда не исключено, что они заговорят по-новому и сумеют приоткрыть то, что живет в каждом из нас в том самом загадочном месте, которое обобщенно называют «подсознанием». Представляете, если бы вам пусть даже на одно мгновение удалось заглянуть туда достаточно глубоко? Сколько всего нового и, главное, неожиданного вы бы узнали?! А если заглянуть в чужое подсознание – о, это вообще мечта всякой коварной личности со шпионскими наклонностями. Увидеть чужое нутро со всевозможными уровнями, подуровнями, переходами и «черными дырами» – это уже, по всей вероятности, задача из области высшего психоаналитического нанопилотажа. И, вполне вероятно, что она вообще может оказаться науке неподвластной. Однако стремиться постоянно познавать себя и окружающий мир не только нужно, но и должно. В этом, собственно говоря, и состоит предназначение каждого мало-мальски просвещенного человека. По крайней мере, этому учит меня Поводырь, а сомневаться в его искренности и самых добрых намерениях, сами понимаете, у меня нет ни малейшего повода. Кстати, я тоже не теряю времени даром и пытаюсь приобщить Чикиту к самым разнообразным полезным вещам, которые уже освоил сам, – от приготовления омлета до… Кстати, что-то она затихла, надо бы проверить мою крошку…

      С этой простой и благородной мыслью я зашел в гостиную и обомлел от картины, представшей моему очумелому, иначе и не скажешь, взору: Чикита сидела на диване, закинув ногу на ногу, и читала газету. Я уже молчу про то, что для пущей важности она нацепила на себя темные очки Поводыря и его ковбойскую шляпу, которую он-то как раз практически никогда не носил. Самое забавное состояло в том, что газета была перевернута вверх тормашками. Однако это обстоятельство, по всей видимости, нисколько не смущало неординарную читательницу. Более того, заметив меня, она с радостью соскочила с дивана и, подбежав ко мне, сунула мне под нос заинтересовавшую ее передовицу. Я хотел было вежливо отмахнуться от дурацкой статьи – а то что статья эта была по определению дурацкой, следовало из привитых мне Поводырем убеждений, что в газетах и по телевидению ничего серьезного и правдивого, как правило, не пишут и не показывают – однако не стал этого делать, решив, что нет правил без исключений.