Странник. Мирослав Селенин
оком космического наблюдателя. И в зависимости от его настроения и просто от самого факта наблюдения, ваша жизнь, согласно некоторым теориям, может перемениться кардинальным образом, если не сказать, потечь по другому руслу.
Я знаю это все не понаслышке, я прошел этот путь сам, своими ногами, от начала и до… следующего конца, ибо у настоящего пути «до», это уже по-японски, конца как такового нет, и не может быть по определению, как не может быть предела самосовершенствования у каждого индивида и общности в целом. Все мы, по большому счету, странники, что вселяет в меня уверенность в том, что мой опыт будет полезен для вас, как был для меня полезен опыт всех тех, кто встретился мне за время странствий по дорогам абсурда и человеческой ограниченности. Боже, как же мы все-таки мало знаем друг о друге, не говоря уже о самих себе, а тем более устройстве мироздания, вопросу, к которому мы неизбежно придем на страницах этого повествования: уж лучше мы придем к нему и ответам на него сейчас, чем потом, когда…
Но не будем забегать вперед. Я уже говорил вам о дискретности моего образа мыслей и жизни. В нем известная плавность достигается прерывистостью фрагментов, следующих один за другим с огромной скоростью, подобно тому, как действие происходит в рисованном мультфильме. Иногда картинки стираются или выпадают из моей памяти на какой-то срок, так что не взыщите: в ходе повествования мы будем возвращаться к некоторым из важнейших элементов ткани прошлого, чтобы достоверно выткать настоящее и хотя бы на один стяжок приблизиться к непонятном будущему. Что делать с картинками, которые теряются в ходе моего повествования? По мере возможности я буду стараться подобрать их и взглянуть на затерявшийся сгусток вечности с высоты пройденного. Если же выпавший фрагмент не будет нести особой смысловой нагрузки, то не будем тратить время и продолжим двигаться вперед: ведь, чем медленнее мы будем идти, тем дальше унесутся от нас разбегающиеся галактики, а значит, и понять все это многообразие с каждым мгновением будет все сложнее и сложнее. Так что не будем терять ни секунды.
Свой первый шаг по абсолютно белому океаническому песку я помню до малейших подробностей. Он доставил мне несказанное удовольствие. Теперь, конечно, я знаю, что в постоянной гонке за средствами существования люди по обыкновению лишь изредка, в период так называемого «отпуска», могут выбраться на море и в полной мере насладиться его безграничностью, свежестью и таинственной глубиной. И хотя в то самое мгновение я не задумывался об этом, как, впрочем, и о многом другом, что впоследствии несколько сгустило краски на моем изначально безоблачном холсте жизни, тем не менее, этот мой первый шаг вызвал в моей душе бурю эмоций. «Боже мой, как же здесь красиво! – подумал я. – Может быть, это рай, пресловутый сад Эдем, в который меня занесло каким-то волшебным образом?» Сидевший на соседней пальме попугай вдруг прокричал во все свое охрипшее за сто лет попугайское горло: «Бьенвенидос а Панама! Панама! Панама-мама!»,