Чудовище. Дженни Даунхэм
как-нибудь докажи ему, что намерена измениться. Например, начни готовиться к экзаменам.
Она так очаровательно мне улыбнулась, что я на миг подумала – и правда, почему бы не взяться за ум. А потом вспомнила, зачем пришла. Уж точно не за советом по учебе. Я пришла, чтобы рассказать о деле, помочь в котором могла лишь такая популярная девушка, как Керис.
– Сегодня будет вечеринка, – сказала я. – Касс приедет.
Керис подскочила, словно ее током дернуло, и оживилась:
– А кто ее устраивает?
– Кто-то из его бывших одноклассников.
– Кто именно?
– Касс не сказал.
– А что он сказал?
– Что будет вечеринка и что он приедет.
– Он же собирался вернуться только после сессии.
– Теперь вот приедет на выходные – из-за всего, что стряслось.
– Почему он мне не позвонил?
Я пожала плечами. Понятия не имею. Надеюсь, потому что он к ней охладел. И едет, чтобы повидаться со мной.
Керис взяла телефон, просмотрела сообщения: новых не было.
– А когда он рассказал тебе про вечеринку?
– На днях. Я сидела в кабинете директрисы, слушала, как Джон распинается о том, какая дерьмовая у нас школа. Вместо того чтобы предлагать ему пройти какие-то занятия, почему бы им не прибегнуть к традиционным педагогическим методам: строгая дисциплина, тишина в коридорах, вот это все.
– Ну а Касс тут каким боком?
– Я отпросилась в туалет и, поскольку уж на это каждый человек имеет право, отказать они не смогли. Я позвонила Кассу, попросила приехать домой.
– И он рассказал тебе про вечеринку?
– Нет, он даже трубку не взял. Пришлось вернуться в кабинет и выслушать лекцию Джона о муштре.
– Это еще что за фигня?
– Ну, это как в частных школах – старшие воспитатели, бесконечная зубрежка и телесные наказания. Директриса заявила, что бить детей запрещено законом, Джон ответил – мол, он в курсе, однако же мне необходима программа построже. Директриса спросила, люблю ли я учиться, и я сказала, что терпеть не могу. Джон принялся меня стыдить, дескать, образование – это привилегия, на что я заявила – если ему так нравится учиться, пусть сам и играет роль уродливого чудовища в школьном спектакле. А мама мне: не смей с ним так разговаривать. Капец, короче.
Керис расхохоталась. Искренне. А за ней и я. Давненько я так не смеялась. Странно было слышать собственный смех – точно саундтрек, который не имеет ничего общего с моей жизнью.
Я не рассказала Керис, что Джон заявил: Александра, ты неисправима, мама печально покачала головой, а я выбежала из кабинета. Умолчала я и о том, как угрюмо под дождем выглядела пустая детская площадка – так, словно тоже на что-то злится. Не сказала, что, когда, словно по волшебству, Касс все-таки перезвонил и мы поболтали, я закрыла глаза и представила, будто он рядом.
– Позвони ему сама.
Керис убрала вейп в сумку.
– Это еще зачем?
– Узнаешь, где будет вечеринка.
– Если бы он хотел меня там видеть, сам бы