Чудовище. Дженни Даунхэм
люблю. Помни об этом.
Мы проводили его взглядом.
Я думала, что мама задаст мне взбучку из-за канапе, но она заметила ожерелье и нахмурилась.
– Я же тебя просила!
Я погладила цепочку.
– Я не потеряю. Не парься.
– Неужели тебе наплевать на все мои просьбы?
– Я буду аккуратна. Оно придает мне смелости.
Мама покачала головой.
– Ты ведь обещала, что сегодня будешь вести себя хорошо.
Она так грустно на меня посмотрела, что я не выдержала:
– Ладно-ладно, сниму.
– Ну не здесь же. Сперва раздай канапе. Я сейчас принесу горячее. Как только закончишь, бегом наверх и положи ожерелье на место.
Я еще раз быстро обошла лужайку, раздала бо́льшую часть оставшихся закусок, напоследок подошла с почти пустым подносом к паре, которая стояла возле уличного обогревателя. Он седой и явно небедный, она красивая, намного его моложе.
– Креветку в кляре? – Я постаралась улыбнуться как можно ослепительнее.
Женщина вежливо покачала головой.
– Нет, спасибо.
Мужчина оглядел меня с головы до ног.
– Не могли бы вы принести мне еще бокал шабли?
Удерживая поднос одной рукой, второй я засунула в рот кростини.
Пара удивленно уставилась на меня.
– Я не официантка, – ответила я. – Я старшая дочь.
И в доказательство понесла в рот волован, но он сломался у меня в руке, и половина пирожка шлепнулась на ногу женщине. Та ойкнула.
– Блин, – сказала я. – Прошу прощения.
К нам тут же подскочил Джон.
– Что случилось?
– Ничего страшного, – отмахнулась женщина. – Пустяки.
– Прямо вам на ногу! Ну Александра, руки-крюки…
– Я нечаянно, – тихо сказала я.
– Сейчас же принеси салфетки.
Мужчина протянул мне свою – полотняную.
– На вот, возьми.
Опустившись на корточки, я убрала самый крупный кусок пирожка с туфли гостьи. С пылающими щеками завернула ошметки в салфетку и вытерла то, что осталось. Я чувствовала, что все трое пялятся на меня.
– Официантов позвать не успел, – сказал Джон; гость хмыкнул.
Я размазала волован по туфле, окончательно ее испачкав и испортив.
– Ничего страшного, – успокоила меня женщина. – Правда, пустяки.
– Ну вот еще, – возразил Джон. – Будете отдавать в чистку – пришлите мне счет. Я настаиваю, Моника.
Я выпрямилась, протянула гостю салфетку, но Джон отмахнулся:
– Выброси.
Я сделала еще два круга по саду. До смерти хотелось слиться с пейзажем – притвориться каким-нибудь кустиком. Или лечь на землю и прикинуться мертвой. Или уползти к себе.
Но вместо этого я уселась в теньке под своим деревом.
– Лекс, привет!
Я распахнула глаза, решив на секунду, что это Касс, но нет: передо мной стоял ухмылявшийся Бен.
– Ты чего тут одна? – спросил он.
– Ненавижу вечеринки.
Он рассмеялся.
– Придумываешь, как бы все испортить?
Я уставилась на него.
– С чего