Швейцарец. Война. Роман Злотников
не придётся в оборону вставать, я не верю, – не согласился с другом курсант Чалый. – Да и в стратегическом плане тоже не сто процентов. Сам вспомни, после того как фрицев под Витебском и Оршей тормознули, тоже ведь все считали, что всё – остановили! Теперь наша очередь наступать. И чего? Где сейчас немцы? Под Калугой уже!
– Ну, до Калуги ещё…
– Всего семьдесят пять километров. Немцы уже Москву бомбить пытаются…
– И всё равно. Тогда ещё, как ты помнишь, мобилизация не закончилась, – упрямо не согласился Пашка, выбрасывая из окопа очередной ком мёрзлой глины.
– Вот что, стратеги, у вас ещё восемь минут до конца норматива осталось. Так что кончайте тут анализ влияния мобилизации на стратегическую обстановку проводить и поднажмите, – внезапно раздался голос Бульдозера прямо у них над головами. – А то хрен вы у меня зачёт получите.
– Так мы уже почти всё, Осип Никодимыч! – поспешно воскликнул Пашка. – Только подровнять и дёрн с бермы на бруствер убрать.
– Вот этим и займись, Капустин. Причём так, чтобы при этом твоя дурная башка поверх бруствера не торчала, понятно? Я вас не для того учу, чтобы тебя в первом же бою подстрелили…
Отмываться после занятий на этот раз пришлось не слишком долго. Ранние морозы уже достаточно прихватили грязь, так что теперь они изгваздывались куда меньше, чем ещё даже неделей раньше, когда температура не ушла в заметный минус. Но всё равно полчаса на то, чтобы отмыть сапоги и застирать ватники с ватными штанами, в которые их переобмундировали после того, как температура воздуха начала стабильно держаться ниже минус пяти, пришлось потратить. Поэтому на ужин их курсантский взвод немного опоздал. И на вечернюю политинформацию тоже. А на ней взорвалась «бомба»…
– Чалый, ты говорил, у тебя брат лётчик?! – налетел на него комсорг роты, едва только Сашка появился в Ленинской комнате.
– Ну да, а что? – недоумённо спросил тот.
– Ему Героя дали! – восторженно заорал комсорг, размахивая газетой.
– Че… чего? – мгновенно охрипшим голосом переспросил Сашка. Но ему никто не ответил. Потому что Капустин (вот сволочь такая!) тут же заорал:
– Качать Чалого-о-о-о!
И все курсанты, столпившиеся вокруг Сашки, тут же подхватили его и швырнули вверх, не обращая внимание на его вопли:
– Вы чего? Я ж не… Это ж не мне…
Заполучить газету со столь сногсшибательной новостью ему удалось только минут через пять. Когда толпа крепких парней возрастом от семнадцати и старше, успевших за прошедшие четыре с лишним месяца ещё и неплохо подкачаться, регулярно и помногу махая лопатами, наконец-то чуть подустала. Вследствие чего ему и удалось-таки вырваться и выхватить у комсорга газетный лист. Развернув «Красную звезду», он впился глазами в мелкие строчки и быстро нашёл: «…лейтенант Чалый Виталий Андреевич – за мужество и стойкость, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками и десять сбитых самолётов противника». Ну, Виталя,