Покаяние над пропастью. Флюр Галимов
рассердился и вмиг расшвырял их. Больно вспыльчив он нравом – чуть что не по нему – сразу сжимал кулаки.
Тут появился бригадир колхоза Амир-агай. Он – огромный человек с багровым лицом и тяжелым взглядом, сильно смахивающий на быка.
– Ты зачем их бьешь?! – Амир-агай потянулся, чтобы схватить Шагидулу-атая за ворот, но получил такой удар, от которого грохнулся оземь.
– Сейчас же прекрати драться, я милицию вызову! – закричал невесть откуда взявшийся председатель сельсовета Миннигали-агай. В ответ отчим ударил его наотмашь. Представитель местной власти смешно кувыркнулся. Тут все разом – человек десять – с руганью и грубыми окриками набросились на него. Но один за другим, будто резиновые мячи, отлетали от разящих кулаков Шагидуллы-атая. Нападающих становилось все больше, шума громче, тем не менее никак не могли управиться с ним. Войдя в раж, отчим лупил противников без всякой пощады. Салавата тоже охватил дикий азарт: размахивая маленькими кулачками, он смешно носился среди дерущихся со свирепым лицом, выкрикивая что-то, но его никто не слышал.
Пронзительно просигналив, подъехала машина «УАЗ», и из нее выскочили четыре милиционера. Они подбежали к Шагидулле-атаю, один из них сказал ему:
– Рамазанов, ты почему нарушаешь порядок? Вон, рука уже в крови. Ну-ка, покажи…
– Вот, – отчим доверчиво протянул руки, и милиционер заученным движением мгновенно надел на него наручники.
– А-ах, вот ты как! – Шагидулла-атай прямо в наручниках начал драться с милиционерами. Бригадир, сельсоветчик и конюхи бросились им на выручку. Однако даже всей толпой не смогли запихнуть Шагидуллу-атая в «УАЗик».
Салават в слезах метался рядом, но ничем не мог помочь отчиму.
– Принесите аркан! – заорал бригадир. Один из конюхов подбежал с арканом. Шагидуллу-атая повязали, только все равно не смогли затолкать в машину. Не имея возможности пошевелить руками-ногами, он бодался головой и кусался.
Принеся еще один аркан, его полностью запеленали и всей толпой забросили в кузов грузовика. В кабину сел председатель сельсовета, и машина тронулась. За ними поехал «УАЗ» с милиционерами.
А зареванный Салават побежал за поднявшими серую пыль машинами…
Мать рассказывала позже, что Шагидуллу-атая тогда посадили в городскую тюрьму. На семнадцатый день отсидки, когда он избивал надзирателей, с ним случился приступ. Выявив эпилепсию, его отправили в уфимскую психбольницу.
Отчим вернулся домой через два месяца. Хоть и среднего роста, он был плотного телосложения, а теперь еще больше пополнел.
– Казенная еда тебе на пользу пошла, – заметила мать.
Отчим с улыбкой ответил:
– Девяносто шесть кило набрал на дармовых пайках…
После этих воспоминаний, почему-то перед глазами Салавата на миг возникла бутылка водки, и мысли потекли в другом направлении: «Почему я так шалею от выпивки?.. Еще в старших классах, лишь начиная пробовать спиртное на дружеских сборищах, я после этого всегда буйствовал напропалую. Хмель будил дремлющую глубоко в подсознании агрессию,