Кофе в бумажном стаканчике. Ирина Сотникова
жа. Мечты о карьере она отложила куда-то в самый дальний уголок памяти, где в виде ненужного хлама сгрудились все ее потерянные желания – преждевременные, неуместные и пока совершенно несбыточные. Да и нужно ли было ей это теперь? Достаточно того, что карьеру сделал муж. Надя часто вспоминала мамины слова, сказанные ей еще в отрочестве – о судьбе, которую она обязательно встретит, и удивлялась, как мама могла это предвидеть. Выходит, она так стремилась из дома только для того, чтобы найти Сергея? Ей страшно было даже подумать о том, что в тот солнечный сентябрьский день она не засмотрелась бы в телефон, а доктор Неволин, занятый своими сложными мыслями, не сбил ее на переходе. А может, вместо перехода с аварией было бы что-нибудь другое? На самом деле, ей уже давно было неважно, как они встретились. Ее любовь стала всепоглощающей и безотчетной, чувство это с годами окрепло, словно хорошо выдержанное доброе вино, которое от времени не портится, но приобретает более глубокие и тонкие вкусовые качества.
Ей понравилось так жить – не думая о завтрашнем дне, радуясь дню сегодняшнему. Вспоминая свою мать Мусечку, смотревшую на отца влюбленными глазами, Надя только теперь поняла, что это означало на самом деле. Ее мама ежедневно растворялась в своем мужчине, получая от этого огромное наслаждение и не заботясь о собственных развлечениях – их ей придумывал муж, не давая заскучать. Также и Надя, ослепленная чувствами, безмятежно пребывала в своем новом замкнутом мирке, словно в мифической стране с волшебными бабочками монархами, надежно защищенной от бурь внешнего мира. Когда-то осуждая зависимые отношения родителей, она, не отдавая себе отчета, также с легкостью подчинила свою жизнь чужим установкам. Разница в возрасте заведомо сделала ее маленькой послушной подопечной, которую тот старательно оберегал от проблем, баловал, словно собственного ребенка, и она с этим легко соглашалась. Где-то в глубине души Надя понимала, что это неправильно, но как правильно, она пока не знала и не хотела разбираться – на руках была двухлетняя дочь, а впереди еще три заочных курса университета, которые она решила преодолеть во что бы то ни стало. И без мужа ей со всем этим было просто не справиться.
Конечно, она пыталась что-то делать самостоятельно – тянула копеечную подработку, решала домашние проблемы, занималась ребенком. Но ее дела по сравнению с делами Сергея были мелкими, незначительными и какими-то …слишком рутинными, как ей казалось. Будто ее намеренно не пускали в мир больших возможностей, где можно было проявить самые лучшие качества характера, способности, знания, в конце концов. Надя смирилась со своей незначительностью, другого выбора у нее просто не было. Занимаясь повседневными заботами, она знала, что вечером сюда обязательно вернется ее муж и, словно чародей взмахом волшебной палочки, оживит этот дом своим присутствием – ничего другого здесь больше не происходило. Она с нетерпением ждала его каждый день, чтобы поделиться маленькими домашними новостями, и он всегда ее очень внимательно слушал, их вечера были наполнены спокойной размеренностью тщательно налаженного быта.
О том, что она сама в последнее время перестала мечтать, совершенно исключив из собственной жизни желания, Надя не задумывалась. Ей стало казаться, что такой застывший покой, где нет места ее мелким несущественным устремлениям, и есть настоящее женское счастье. Все меньше и меньше ей хотелось выезжать в город, все реже она посещала с мужем выставки и распродажи, будто зачарованный дом в Белом цепко держал ее невидимой паутиной уюта и благоденствия, не отпуская за ворота. Она перестала пользоваться косметикой, свой личный шкаф с костюмами и модельными туфлями за ненадобностью открывала крайне редко – только чтобы проверить, все ли там аккуратно сложено. Новые вещи лежали в нем не распакованными – вполне хватало комода с джинсами и футболками. Надю это уже не смущало. Главное, чтобы в доме всегда был полный порядок, и у ее мужа не возникало бытовых проблем.
Иногда ей приходило в голову странное сравнение ее нового дома с «золотой клеткой», куда она меньше всего хотела бы попасть, когда ехала учиться в Крым, и где так легко оказалась, влюбившись в Сергея. На самом деле, все было не так однозначно, ведь главным в тот сложный год был он сам и их непростые отношения. И все же грыз ее иногда червячок сомнения в правильности выбора, заставляя задумываться о том, что время незаметно погасило их страсть, превратив любовь в привычку, а дом она теперь охраняет, словно несчастный джин – волшебную лампу. И исполняет желания мужа. «А где теперь я сама? И кто я? И почему мне так сложно думать о своем будущем, будто его нет, и эти стены меня уже навсегда похоронили?» Это были неудобные мысли, обычно накатывавшие вместе с тишиной. Поэтому тишины она старалась избегать.
…Все изменилось в один момент, в канун ее дня рождения. Сергей в тот вечер приехал непривычно раздраженный, взгляд его был отсутствующим. Последние полгода он часто приезжал домой расстроенным, но Надежда старалась не заострять на этом внимание, отвлекала его или, наоборот, оставляла в покое – до тех пор, пока напряжение не спадало. Ей почему-то думалось, что она отлично изучила своего мужа и могла умело управлять его эмоциями, давая время прийти в себя после сложных событий дня. В этот раз она, как обычно, стала рассказывать, что сделано по дому, как вела себя Ляля, что ела,