Белая гвардия. Михаил Булгаков как исторический писатель. Михаил Булгаков
А что бы они сделали? Удерживать его? Да ни за что. Да пусть лучше в такую трудную минуту его и нет, и не надо, но только не удерживать. Да ни за что. Пусть едет. Поцеловаться‐то они поцеловались, но ведь в глубине души они его ненавидят. Ей‐богу. Так вот все лжешь себе, лжешь, а как задумаешься, – все ясно – ненавидят. Николка, тот еще добрее, а вот старший… Хотя нет. Алеша тоже добрый, но как‐то он больше ненавидит. Господи, что же это я думаю? Сережа, что это я о тебе думаю? А вдруг отрежут… Он там останется, я здесь…
– Мой муж, – сказала она, вздохнувши, и начала расстегивать капотик. – Мой муж…
Капор с интересом слушал, и щеки его осветились жирным красным светом. Спрашивал:
– А что за человек твой муж?
– Мерзавец он. Больше ничего! – сам себе сказал Турбин, в одиночестве через комнату и переднюю от Елены. Мысли Елены передались ему и жгли его уже много минут. – Мерзавец, а я, действительно, тряпка. Если уж не выгнал его, то по крайней мере, нужно было молча уйти. Поезжай к чертям. Не потому даже мерзавец, что бросил Елену в такую минуту, это, в конце концов, мелочь, вздор, а совсем по‐другому. Но вот почему? А черт, да понятен он мне совершенно. О, чертова кукла, лишенная малейшего понятия о чести! Все, что ни говорит, говорит, как бесструнная балалайка, и это офицер русской военной академии. Это лучшее, что должно было быть в России…
Квартира молчала. Полоска, выпадавшая из спальни Елены, потухла. Она заснула, и мысли ее потухли, но Турбин еще долго мучился у себя в маленькой комнате, у маленького письменного стола. Водка и германское вино удружили ему плохо. Он сидел и воспаленными глазами глядел в страницу первой попавшейся ему книги и вычитывал, бессмысленно возвращаясь к одному и тому же:
Русскому человеку честь – одно только лишнее бремя…
Только под утро он разделся и уснул, и вот во сне явился к нему маленького роста кошмар в брюках в крупную клетку и глумливо сказал:
– Голым профилем на ежа не сядешь?.. Святая Русь – страна деревянная, нищая и… опасная, а русскому человеку честь – только лишнее бремя.
– Ах ты! – вскричал во сне Турбин, – г‐гадина, да я тебя. – Турбин во сне полез в ящик стола доставать браунинг, сонный, достал, хотел выстрелить в кошмар, погнался за ним, и кошмар пропал.
Часа два тек мутный, черный, без сновидений сон, а когда уже начало светать бледно и нежно за окнами комнаты, выходящей на застекленную веранду, Турбину стал сниться Город.
Императорский и Царский Орден Святого Станислава – орден Российской империи с 1831 до 1917 года. Самый младший в иерархии орденов Российской империи, главным образом для отличия чиновников.
Императорский и Царский Орден Святого Станислава – орден Российской империи с 1831 до 1917 года. Самый младший в иерархии орденов Российской империи, главным образом для отличия чиновников.
Лжедмитрий II, также Тушинский вор или Калужский