Волшебный камень. Николай Асанов
испытывал то доброе чувство возвращения, какое бывает, когда приходишь после долгого отсутствия в родной дом. И всегда внимательно рассматривал он Саламатова, словно его старый друг был зеркалом тех изменений, что произошли в нем самом. Так и сейчас Нестеров остановился на пороге, приглядываясь к секретарю.
В светлом кругу, отброшенном настольной лампой, сидел узкоплечий пожилой человек. На его тонком и длинном носу были все те же старинные очки в никелевой овальной оправе. Под пиджаком черная косоворотка. Спокойные руки с темными выпуклыми венами лежали на столе. Он встал, закрывая книгу. Нестеров невольно обратил внимание на название книги. Это был учебник английского языка. Рядом лежала тетрадка, на ее странице еще просыхали чернила очередного урока.
Саламатов занимается английским! Нестеров чуть не поднял руку, чтобы протереть глаза. Впрочем, Саламатов так часто удивлял его, что и на этот раз следовало не удивляться, а сделать для себя поучительные выводы.
Саламатов молча обнял Сергея. Так, обнявшись, они постояли несколько секунд, приглядываясь друг к другу и как бы прислушиваясь к своему волнению.
– Ну, урок мы сегодня отложим, – сказал Саламатов, склоняясь к столу и пряча глаза, в которых появился влажный блеск. – В гости я приглашу тебя завтра, а сегодня будем разговаривать до двенадцати часов ночи.
– Почему до двенадцати? – спросил Нестеров.
– В двенадцать дают связь по телефону с областью. Несгораемый шкаф с делами домой не унесешь, вот и приходится дежурить. Хорошо еще, английский выручает.
– Зачем тебе английский? – с улыбкой спросил Нестеров.
– А как же, чудак? Вот победим немца, будем по заграницам разъезжать – понадобится! Экск’юз ми, мистер, ду ю спик инглиш? О гуд, вери гуд. Ай эм спикинг![12] – с хитрой усмешкой проговорил он.
– А он на тебя с пистолетом, – еще более хитро усмехнулся Нестеров. – Ах, вы приехали к нам агитировать за коммунизм? Пожалуйте в полицию!
– Ну, я думаю, не сразу же они за пистолеты возьмутся? – с сомнением сказал Саламатов, поглядывая на Нестерова. – Или у тебя к этому есть основания?
Нестеров вспомнил рассказ Бушуева и нехотя ответил:
– К сожалению, есть… – но объясняться не стал.
Зазвонил телефон, и Саламатов поднял трубку.
По-видимому, передавали что-то тревожное, так как лицо Саламатова сразу стало озабоченным.
– Как это есть нечего? – спросил Саламатов. – Кому? Да говори толком! – Он помолчал немного и резко произнес: – Слушай ты, пушной король, твои фактории должны прокормить не только охотников, но и лесорубов… А вот так! Скоро начнем рубить дома для Сталинграда, заготовлять ложевую болванку для оружейных заводов, и всех рабочих придется прикрепить на снабжение к тебе… Ну и что же, что война? – перебил он собеседника, должно быть запротестовавшего. – Хозяйство не должно рушиться из-за твоей нераспорядительности. Собери колхозников, объясни им положение, они
Простите, господин, вы говорите по-английски? Очень хорошо. Я говорю! (англ.)