Плод воображения. Андрей Дашков
солнца, падавших через французское окно, он представлял ее себе в совсем другой обстановке – ночью, при багровом свете их излюбленного «адского» светильника. Она сногсшибательно смотрелась на черных простынях. И не менее сногсшибательно – снизу, когда возвышалась над ним, распростертым навзничь, и вонзала ему в печень острый каблук сапога. Хлыст в ее руке становился его пропуском в оргазм. В такие минуты он готов был молиться на нее. Красноватый ореол вокруг ее головы казался ему чуть ли не нимбом, и, само собой разумеется, ночью она не была для него «Машкой». Ночью на языке вертелись совсем другие имена…
Кофе-машина отвлекла его от приятных воспоминаний. Две чашки наполнились ароматной жидкостью. Машка расположилась в кресле напротив. Приготовилась слушать. Розовский ей, как ни странно, доверял. А больше доверять было, пожалуй, некому. Даже удивительно, когда она успела втереться к нему в доверие. Ведь не хлыст же был тому причиной. Или все-таки хлыст? А может, этот ее взгляд, проникавший ровно на такую глубину, до которой сам Розовский готов был обнажить свою многосложную душу? Похоже, верно последнее. Это дарило ему приятную иллюзию взаимопонимания и избавляло от одиночества, а чего еще можно желать от женщины? Бог ты мой, да он, оказывается, настоящий счастливчик!
Машка, должно быть, что-то предчувствовала – недаром примчалась пораньше, чтобы побыть с ним подольше. И это несмотря на больного ребенка. Нет, Розовскому определенно повезло с любовницей. Хотя почему «повезло»? Он хорошо платил за удовольствие. Ребенок находился под компетентным присмотром благодаря его деньгам. Да и «БМВ», на котором ездила Машка, был, по сути, его подарком. Вернее, инвестицией. Тут он не прогадал. И надеялся, что везение не изменит ему и в будущем, в частности на этом долбаном проекте.
Однако из головы не шел долгий разговор, о котором он хотел бы поскорее забыть и на который угробил минувшую ночь. В результате остался без жестоких ласк и вдобавок заработал головную боль. Должно быть, это отразилось на его лице – слегка помятом, слегка посеревшем.
Машка, умница, в душу не лезла, терпеливо ждала. Эта ее деликатность порой наводила его на подозрения в изощренном коварстве. Почти сразу же он подавлял их, упрекая себя в паранойе. С другой стороны, Машка не раз давала ему дельные советы или хотя бы оказывала психологическую поддержку. Опять-таки, многие ли могут похвастать, что получают это даже от своих благоверных?..
Кофе поначалу был слишком горячим, но Розовский кривился по другому поводу.
– Эти клоуны… – начал он, подразумевая телевизионщиков. Тех, кто собирался вложить в проект огромные бабки.
Машкина улыбка сообщила ему, что она готова услышать об «этих клоунах» побольше и поподробнее.
– Оказывается, у них еще ни хрена не готово. Они даже с местом не определились.
«А когда определятся?» – Чуть приподнятые брови на лице святой. Или все-таки блудницы?
– Ну, у них были заготовки. Три варианта. По-моему, все три – полное дерьмо.
«И