ВоÑпоминаниÑ. Ðнтонина Леонтьевна МиÑько
Их выносили и так оставляли на снегу.
На какой-то станции, вблизи Урала, маму высадили со мной умирающей и поместили в маленькую сельскую больницу. Мама рассказывала, что меня не хотели принимать из-за полной безнадежности, но она умолила главного врача, и он позволил остаться только до утра. Температура почти 42°С. Шеи совсем нет. Все- сплошной красный комок. К утру выкатили меня в коридор, чтобы освободить место в палате для того, кто не безнадежен. Моя юная мама сидела возле меня в ожидании конца и горько плакала. И вдруг, о чудо! На лбу моем выступили капельки пота, краснота стала заметно спадать и я открыла глаза. Врачи долго удивлялись такой выносливости маленького человека. И это беспрецедентный случай в их практике.
Потом нас с мамой под конвоем доставили к месту назначения. Это северный Урал. Совершенно глухая тайга. Сосны и кедры такой высоты, что не видно верхушки. Высадили нас на берегу реки Низьвы. Работоспособным было приказано начинать вырубку леса, расчищать место для строительства поселка. Привезли лесопильню, необходимый инвентарь и началась работа. А пока жили в шалашах их хвойного лапника. Домики строили из кругляков, каждый на 2 семьи с двумя входами с улицы. Поселок тоже Низьва, по названию реки.
Построили жилища, начальную школу, здание интерната, резиденцию коменданта, человека полуграмотного, тупого и жестокого, который нас за людей не считал. Он был «грозен» в своей кожаной тужурке с наганом. Мы были объявлены врагами народа, достойные всяческого презрения. За пределы поселка не имели права сделать и шагу без письменного разрешения коменданта. Он давал такой пропуск далеко не всем и не всегда. Это зависело от его настроения. А отлучаться было необходимо, чтобы в ближайшей деревне обменять что-нибудь из вещей на картошку или кусок хлеба.
Когда строительство было завершено, возвели мост через реку. Низьва- это очень полноводная и быстрая река. Вода в ней совершенно ледяная, но мы все равно купались. Потом выскакивали и кутались в ватники, чтобы согреться и снова кинуться в воду. Иной раз ноги сводило судорогой от холода. И еще были очень опасные водовороты. Одну нашу подружку засосало в такую воронку. Спасти не смогли. Но все это было, когда я подросла.
На противоположном берегу были лужайки для сенокоса, но это для будущего. А пока, все трудоспособное население отправлялось на лесоповал и сплав древесины по большой реке. Это около 70 км от нашего поселка. Остаются старики и дети. Осталась и моя беременная мама. Где-то через пару месяцев у меня родился братик, назвали Сашей. Едва ему исполнилось пол года, его забрали в интернат вместе со мной, а маму отправили на лесоповал. Женщины там обрубали сучья с поваленных деревьев и сжигали. Все это по пояс в снегу. Вот там и оставила моя мама свое здоровье и потом всю жизнь болела. А мой маленький братик умер от голода. Кормили нас в интернате исключительно похлебкой из мороженой капусты, для грудного младенца пища совсем не подходящая. Да кого это интересовало! Нам, детям постарше, здоровья