Ðнакреон: ошибка выжившего. Ðльба Тенгра Джез
в этой части города он никогда не был. Я лихорадочно думаю, кого попросить посидеть с ребенком.
Мы спускаемся по узкой лестнице. Кругом все белым-бело. Белый цвет, стерильность, яркий свет – так же ассоциируются с Техонсором, как всеведение, прогресс, «ачтоэтозаштука?». Последний момент особенно тяжело переносится стареющими местными и теми, кто тут вообще не шарит. Я пока молод, испытываю только информационную перегрузку, сталкиваясь каждую неделю с новыми законами, возможностями, перспективами. А каково старикам? Есть тут один, до сих пор чтит паровой двигатель… Нам с него смешно, но сами такими будем.
Я по рассеянности, недосыпу или из-за личных трудностей перепутал этаж и ломанулся в зал рабочего материала. Он же – зал анабиоза. За ту секунду, что я осознал оплошность, у меня все волосы встали дыбом и, вероятно, немного поседели. Хоть это и длилось пару мгновений, но взгляду Тирмгарда предстала весьма интересная картина – стерильные стены едва видны за навешанными тут и там телами людей. Не только вдоль стен – на железных каркасах висят бледные, лысые тела, заполняя все пространство ровными рядами. Их здесь сотни. Здесь представители всех рас, разных возрастов, полов. Некоторые увечные или, видимо, являются результатами неудачных опытов селекционеров, или как нынче называют тех ребят, что создают новые формы, генных инженеров. Рожденные без глаз, без рук или с тремя руками, ни одна из которых не попала на нужное место. Я закрываю дверь с жутковатыми рядами неподвижный туш, во лбах которых вытатуированы номера, и бросаюсь дальше, еще надеясь, что Тим смотрел в другую сторону.
Но он крутится и выражает вопрос.
– Они не настоящие. Это куклы. Если понадобится сделать какую-то работу, их включат.
Это не такая уж неправда. С одной стороны, это живые существа, с другой, они действительно выключены. В анабиозе.
Мы на минус пятом уровне. Я так и не придумал, куда деть Тима. Эстебан и Киндра отписались мне на наручный коммуникатор, пока я шел, что их тоже позвали. Саймон недоступен. Джай молчит – он на задании. Авель мертв.
Я прикладываю свой коммуникатор к сканеру, рядом с ним вырастает круглая дыра в стене. Я вхожу.
***
Король стоит на возвышении, метрах в тридцати от меня, опираясь руками на перила. Его голова, наполовину утопая в огромном воротнике, похожем и на веер, и на хвост павлина-альбиноса, окутана мягким голубоватым светом – она лысая и узкая, тонкие губы сжаты, глаза прозрачны и спокойны.
На одном уровне со мной эллипсообразный стол, кажется, из стекла. У него нет ножек – это эллипс, согнутый пополам, он сам себе опора. По правую сторону от него сидят Киндра, Эстебан, Больдо – будь он неладен, Мануэль – гениальный, но при этом туповатый ученый из инженеров, страдающий то ли от наивности, то ли от непосредственности, Герберт из генетиков сектора кибернетики, и ожидающий меня пустой стул. Все сидят лицом к королю, но смотрят на меня.
– Я