Ðбзац. Ð‘Ð¾Ñ€Ð¸Ñ Ð’Ð°Ñ€Ð°ÐºÑин
тебя-я-я?
– Ну, тогда для Вас?
Паренёк растерянно смотрел на учительницу, на класс, на окно… «Интересно, а на самом деле: для кого писал „Войну и мир“ Лев Николаевич?»
– Мариванна, а можно я к следующему уроку прочитаю?
Учительница с сомнением посмотрела на ученика. Вообще-то, этот Семёнов ей нравился. В прошлый раз он по ошибке прочитал «Братьев Карамазовых» и всё обстоятельно рассказал. А ещё раньше он, и тоже по ошибке, прочитал «Отверженных» Гюго. А это совсем не пустяк!
– Хорошо, Семёнов. Итак, друзья, на следующей неделе нам предстоит знакомство с Оноре де Бальзаком и его «Человеческой комедией». Семёнов, ты в курсе?
– Да, Мариванна, как раз на философских этюдах остановился…
– До вторника закончишь?
– Если только от физкультуры освободят…
Каникулы
Ура, каникулы!
Вовка в припадке самых светлых чувств хлопнул Машу Калинину портфелем по спине и рассмеялся. Впереди – целое лето: купайся, загорай, играй в футбол… Маша строго на него посмотрела:
– Петров, ты когда кончишь свои штучки? Как диктант списывать, так «дай пожалуйста», а как бездельничать – так портфелем по спине? Смотри, Петров, будет с тобой, как с Медузой Горгоной…
Вовка озадаченно посмотрел на одноклассницу, всегда поражавшую его своей осведомленностью. Надо будет спросить у Кольки… Или у Славки…
Однако, ни тот, ни другой не смогли ему чем-либо помочь. И лишь в конце августа Вовка узнал, кто такая Медуза Горгона. Узнанное потрясло его до глубины души, так что в школу он не шёл, а летел с единственным желанием – дёрнуть эту Машку за косичку так, чтоб ей мало не показалось…
У дверей школы среди подруг стояла высокая девушка, снисходительно поглядывающая по сторонам.
– Маша?
Вовка вдруг оробел. Какая красавица! А Маша мягко улыбнулась и слегка кивнула, после чего грациозной походкой под восхищёнными взглядами одноклассников проследовала в класс.
Классика
Степан Ильич тоже был когда-то маленьким и, как все дети, ужасно любил слушать сказки. Особенно в стихах. Он заставлял маму перечитывать одну и ту же сказку до тех пор, пока не выучивал её наизусть. И переходил к следующей. В этом было что-то мистическое – ребёнок, без запинки воспроизводящий целую книжку.
Однако, с возрастом пришли другие книги, которые приходилось читать уже самому. У Стёпы (тогда ещё просто Стёпы) были продвинутые родители, предпочитавшие зарубежные детективы, любимым из которых был Конан Дойль. А вот их сына тянуло на классику, с чем мама с папой были категорически не согласны. Поэтому Стёпе приходилось читать украдкой, по ночам, под одеялом с фонарём. Иногда его заставали за этим занятием. Отец с негодованием отнимал каких-нибудь «Братьев Карамазовых» и требовал прочитать «Пляшущих человечков» или «Этюд в багровых тонах». Стёпа куксился, но приходилось слушаться.
Наконец, однажды, когда у него отняли «Евгения Онегина» на самом интересном месте (во время Татьяниного объяснения