УральÑÐºÐ°Ñ Ð¼Ð¸Ñтика. Ðндрей Сергеевич Марков
видать, местные обитатели давно уже эти места покинули. Ну, мы с мужиками поорали-то, для проформы, хотя и понимать начали, что ни одной живой души уже здесь и не встретим. Решили искать более-менее уцелевший дом для ночлега и точно – в конце улицы, сразу же за полуобвалившимся колодцем нашли избу с целой крышей покрытой ржавым от времени кровельным железом. Зашли в избу – благо дверь не заколочена была, а просто подперта поленом, видим – беспорядок везде, пыль, хлам накидан, а вещи-то все старинные, явно в начале века сделаны – угольный самовар, такой же утюг, на стенах пожелтевшие фотографические снимки черно-белые висят, а в доме ни одной лампочки, ни одного провода, да и пока по деревеньке шли, столбов не заметили.
Дядька Сашка удивленно крякнул и перебил Седого:
– Да в каком же месте такая деревенька находится-то?
Рассказчик поморщился и поднял руку:
– Тихо. Не торопи события. Всему свое время.
– Вот, значит… Располагаться мы на ночлег стали – темнеет-то быстро уже. Расчистили пол от хлама и застелили его нарубленным у ближайших деревьев лапником. Перекусили, чем Бог послал, а именно великолепной тушенкой с душистым хлебом и чесночком, сходили во двор по малой нужде, и спать улеглись. Заснули, как в яму провалились – притомились за день очень, а, кроме того и выпитый спирт дал о себе знать. Проснулся я внезапно, словно в бок толкнул кто. Огляделся вокруг – все тихо, товарищи спят спокойно да выводят носами рулады, а за полуразвалившейся печкой вторит им, невесть откуда взявшийся сверчок. Подошел к затянутому паутиной окну, куда свалили мы рюкзаки, достал оттуда баклагу с родниковой водой и только поднёс ко рту, как бросив случайный взгляд на улицу – обомлел… Ярко светила Луна, освещая своим мертвенным светом близлежащие избы, покосившиеся заборы и чахлые березки да ели. Но не призрачный вид брошенной деревни ошеломил меня, а десятки оборванных фигур медленно, неуклюже и бесцельно слоняющиеся по улице и издающие ужасные хриплые стоны. Вот один из них развернулся ко мне лицом и с ужасом я увидел, что и не человек это вовсе, а самый натуральный мертвец – одежда и кожа представляли собой практически одинаково рваные лоскуты, сквозь которые виднелось гнилое мясо, а, кое-где и пожелтевшая кость. Нос, как и половина нижней челюсти у монстра отсутствовали и, вид он имел бы даже жалостный, если бы не его глаза.
Мужчина умолк, провелжилистой рукой по шапке седых волос и, переведя дух, продолжил:
– Глаза чудовища светились жуткой смесью адского голода и терзающей плоть боли. Мертвяк, внезапно издал глухой, полный страдания вой и, пошатываясь и волоча ноги, словно старый паралитик, устремился к избе, где мы так неразумно расположились на ночлег. Оцепенев глядел я на то, как монстр медленно, но верно приближается к дому, чьи хлипкие, прогнившие двери и ставни, несомненно, не выдержат натиска медлительных тварей, благо за первым мертвецом потянулись