Остановись, мгновенье, ты ужасно. Вячеслав Жуков
Семина за руку, которой тот отчаянно жестикулировал перед лицом усатого капитана.
– А у меня не вертолет, чтоб через крыши летать, – проговорил Семин, и больше не желая тратить на Грека времени, прошел в комнату.
Дежурный следователь прокуратуры был более сдержан.
– Напрасно вы, капитан Греков, так на нас наезжаете, – добродушно заметил он. – В том, что мы так долго добирались, нет нашей вины. Уверяю вас.
Но Грек остался при своем мнение.
– Ага. На вас наедешь, – буркнул Сан Саныч и отошел, чтобы не обострять отношений с прокурорским следаком.
Не обращая внимания на довольно нелестное высказывание усатого капитана, следователь сказал Туманову, угадав в нем старшего:
– Вечер. Машин на улице полно. Кругом пробки да такие, что не объедешь. Наш водитель и так несколько раз нарушал, выезжая на тротуар. Иначе было не пробиться. Приехали бы к вам часов в двенадцать ночи. Не раньше, – проговорил он, доставая из папки бланк протокола осмотра места происшествия. Особенно голову ломать и выискивать разные закавыки молодой следак не стал, взял из рук Туманова точно такой же протокол, только уже заполненный майором и стал сдирать с него все данные.
Федор не возражал. И не потому, что относился к прокурорским работникам благосклонно, а скорее от усталости. День сегодняшний оказался слишком суетным и богатым на события. Туманов уже знал, что домой опять вернется за полночь, когда любимая женушка будет крепко спать, и единственное, что он сможет себе позволить, это нежный поцелуй в щеку.
Вспомнив о Даше, Федор невольно улыбнулся. Должен же кто-то охранять ее покой. Ну разве лучше его кто-нибудь сделает это? Жаль, что сама Даша не хочет этого понять.
Заметив, что майор улыбается, следователь подозрительно глянул на него и придвинувшись чуть ближе, потянул носом. Не пьяный ли майор?
Грек с Ваняшиным проводили в комнате досмотр личных вещей убитого. Хотя по большому счету, особенно осматривать тут было и нечего. Судя по той обстановке в комнате, Пшеянц жил не кучеряво. Стол, гардероб, диван, шкаф для посуды и четыре стула. Вот и вся обстановка. Даже телевизора не было в комнате. Это Туманова навело на мысль, что хозяин квартиры предпочитал свой досуг проводить несколько отлично от пустого просиживания перед экраном.
На стене было много фотографий обнаженных девиц, а стоящий возле нее диван был продавлен так, словно на нем одновременно выбивала чечетку дюжина толстяков.
Федор не сомневался, что все красотки, чей образ увековечен на стене, прошли через этот диван. А что еще оставалось делать холостому мужчине в самом рассвете сил. Об этом же операм поведали и соседи, называя Пшеянца закоренелым бабником.
Возможно, именно с этим можно было бы связать жуткую смерть холостяка, воспринимая ее как месть за опороченную честь очередной красотки, если бы не заключение Семина, который, внимательно осмотрев труп, заявил:
– Видите этот разрез на горле, – сказал он Туманову со следаком, указав на перерезанную шею Пшеянца.
Грек