Ðтюды о жизни. Сборник раÑÑказов. Екатерина РуÑина
не знает.
Так муж всё выслушал и говорит – мальчика надо найти и забрать к себе. Сын и не знает, что у него брат есть. А тут какое счастье, и мама и папа – целая семья! Это ведь, говорит ей, ты его почему отдала – потому что растить было не с кем. А теперь всё есть, и дом, и достаток, и муж. А Софье и сказать нечего. Пришлось согласиться.
А через пару дней её и след простыл. Вещи собрала, пока муж был на работе, а сын в садике, и уехала – никто не знает куда, видели, что из села пешком шла, а там, на трассе, уже наверное попутку взяла.
Ну а потом пришло мужу известие – мол, хозяйка дома, ваша жена, дом продала, он ведь только ей принадлежал, муж уже потом к ней переехал. Так и так, будьте добры освободить жильё в течение тридцати дней. А следом пришли и документы на развод и отказ от прав на ребёнка.
Остался он с мальчонкой на улице… соседи приютили временно. А про Софью больше никто не слыхал…»
Я уже умирала
Я уже ничего не боюсь, знаешь. В детстве я была такой трусихой, от мальчишек во дворе пряталась, чтоб не обидели, не обозвали. А потом жизнь меня закалила. Когда мне было пять лет, умер мой отец. Это был удар первый. Первая пощёчина от жизни. Я долго после неё не могла встать на ноги, мне весь мир казался серым и убогим, как можно было вообще жить без папы? Но я выстояла, снова стала живой. Но к жизни стала относиться с подозрением, ждала, что она ещё выкинет. И она не заставила себя ждать.
Когда мне исполнилось девять, у матери случился инсульт. Она осталась жива, но лежала без движения и речи. Опекуном мне назначили мою тётю Люду, она переехала к нам. Сначала я была рада, я ведь не видела её несколько лет, воспоминания о ней были исключительно детские и наивные – добрая, улыбчивая женщина. Но когда мы стали жить вместе, она стала давить на меня, заставлять переделывать уроки по сто раз, била за четвёрки, ругала, если за матерью не досмотрю – не переодену вовремя или таблетку не дам минута в минуту. Сама она и не притрагивалась к ней.
Я обратилась куда следует. Чтобы пришли и увидели всё как есть, чтобы выгнали от нас эту тётю Люду. Но та просекла вовремя, подготовилась, сделала уборку, изобразила любящую родственницу – как это было противно! Мне никто не поверил. Она осталась.
Моя жизнь превратилась в ад. Мать только глазами давала мне понять, что она со мной, что видит и понимает весь кошмар, в котором я живу.
Она умерла через год. Тётка наследовала половину квартиры. Меня выселить она не могла, я была несовершеннолетней. Поэтому она начала меня просто выживать. Издевалась, била, говорила такие слова, что удавиться хотелось, про мать такое несла…
Я терпела, сколько могла. А однажды просто ударила её по лицу кухонным ножом. Сильно ударила. И сбежала.
Я знала, что придётся убегать, я была готова. Рюкзак с минимальным набором вещей у меня стоял наготове, денег я тоже припасла, понемногу копила с продажи книг. У моей мамы была чудесная коллекция