Пуля справедливости. Вячеслав Жуков
несколько следов от кроссовок, сорок второго размера, и развел руками, по поводу отпечатков пальцев ночного визитера.
– Отпечатков пальцев он не оставил, – сказал он, когда Федор его спросил об этом. – Видно, работал в перчатках. Сейчас все преступники умные стали.
Федор только рукой махнул. На это и стоило надеяться. Пока его помощники осматривали содержимое шкафа и гардероба, Туманов решил поговорить с обеими соседками. Хотелось, узнать, что из себя представлял при жизни этот Молчанов. Но ответ обеих женщин оказался шаблонным, как по сговору. Хотя Федор был уверен, договориться они не могли. Какой смысл? Особенно, если спрашивают о совершенно постороннем человеке.
– Да вы хоть весь подъезд обойдите, никто вам ничего толком не скажет о нем. Не общительный он был, – сказала старуха и посмотрела на свою дочь. Если что-то не так, пусть та поправит ее. Но дочь не только не возражала матери, а и во всем соглашалась с ней, кивая.
– Ну, а родственники?.. – с отдаленной надеждой спросил Федор. – Вам ничего не известно о родственниках? Может, приезжал кто-то? Гостил у него?
Старуха и дочь переглянулись.
– Знаете, он прожил в этой квартире всего ничего, и я что-то не припоминаю, чтобы к нему кто-то из родственников приезжал, – попыталась старуха напрячь память, но так и не смогла ничего существенного вспомнить. – Мы никого не видели, – покачала она головой.
– К нему и знакомые-то не ходили, – улучшив момент, проговорила дочь, при этом, глядя не на то, что делают Грек с Ваняшиным, а на Федора Туманова. Грек покосился, заметил это и тихонько вздохнул. Ваняшин усердно копался в гардеробе, в тряпках. «Вот олух», – подумал про него Грек и покосился на старуху, которая, понизив голос едва ли не до шепота, проговорила:
– Дочь моя все так говорит. К нему никто не ходил. Только сегодня… – она подвинула свой стул ближе к Федору. – Сегодня ночью я плохо спала. С тех пор, как умер мой муж, я вообще плохо сплю. Когда телевизор смотрю, когда почитаю.
– Пожалуйста, поконкретней, – попросил Федор, начиная замечать, что старуха отвлекается.
– Ну вот. Слышу, будто в дверь к соседу кто-то стучит. Я еще удивилась. Ночь ведь. Пошла поглядеть. Свет у нас на площадке плохой. Смотрю, двое стоят. Один высокий, вот как вы, стоит и колотит в дверь. А другой, поменьше ростом, за стенку спрятался…
Федор обернулся, посмотрел на Грека с Ваняшиным, но те сделали вид, будто все сказанное, их ни одним боком не касалось.
– И что же дальше было? – спросил Федор, опять повернувшись к старухе.
– А что было? Высокий постучал, ему не открыли, он сразу и ушел. А тот маленький еще остался. Видно ждал, пока откроют. Но потом убежал. А я гляжу, вдруг у соседа открывается дверь и на площадку выходит человек.
– С вещами? – подсказал Федор, но старуха отрицательно замотала головой.
– Ничего подобного. С газетой в руке.
Туманов был готов принять сказанное старухой за насмешку.
– С газетой? – на всякий случай, переспросил он. Старуха утвердительно кивнула. Потом продолжила:
–