Скажи мне «да». Кира Стрельникова
сделки – нет самой сделки. Искусанные губы скривила невесёлая усмешка. Просто убежать не получится, Снежинку будут ловить всем родом точно, а то и вообще клан подключат. Как же, Огненный маг не должен остаться без ключика к своей магии. Поймают, и будут уговаривать, чтобы простила, приняла, и так далее. А как простить, если нет больше веры? Если своими глазами видела, и своими ушами слышала…
Трин не удержалась и всхлипнула, зажмурившись и приникнув к шее лошади. Больно, Покровитель, как же больно!
– Триинэ!..
Раздавшийся за спиной гневный и одновременно встревоженный голос Нелиама заставил беглянку вонзить пятки в бока лошади, подгоняя животное. Нет, она ни с кем не хочет говорить, зачем? Выслушивать нелепые оправдания? Что-то объяснять? Её не услышат, как не услышал отец. Трин оттёрла щёку, и вгляделась в сумрак впереди – там уже смутно белела цель её сумасшедшей скачки.
– Трин, стой!
Ну конечно, ага. Снежинка зло сощурила глаза, и крепче сжала поводья. Поздно останавливать её, раньше думать надо было. Деревья проносились мимо, плащ полоскался за спиной, а несколько серебристо-белых прядей выбились из косы и щекотали шею. Выход из леса всё ближе, и уже никто не успеет догнать Триинэ.
– Да стой же, девчонка!
Голос вроде как стал чуть ближе, и раздражённых ноток в нём прибавилось. Да ну и пусть. Её это уже не тревожило. Лес неожиданно закончился, и копыта звонко застучали по мраморным плитам. Снежинка резко натянула поводья, отчего лошадь негодующе заржала и чуть не встала на дыбы.
– Прости, – пробормотала Трин и похлопала взмыленное животное по шее.
Потом спрыгнула, и почти бегом поспешила к широким ступеням, тоже из мрамора.
– Три-и-и-и-ин!..
Она переступила порог Храма, и эхо шагов гулко отозвалось под каменными сводами. Из украшений только резьба по камню, освещение – ровный желтоватый свет магических светильников, огонь в которых никогда не гас. Но Триинэ некогда было любоваться строгой красотой Храма, она торопилась вперёд, в большой круглый зал, где когда-то получила свой клеймор. Пальцы Снежинки невольно коснулись рукоятки над плечом, и на глаза снова навернулись слёзы. Она прикусила губу, сжала меч и медленно вытянула его, крепко сжав обмотанную полоской кожи рукоять. Последний раз… Триинэ невольно споткнулась, и на секунду остановилась перед тонкой чертой в полу – узкая полоска светлого металла, прямо в мраморе. Раз перешагнув, дороги назад уже не будет. Всего лишь дважды в жизни членам клана позволялось зайти за неё. Первый раз это делали все, при посвящении и Клятве, когда будущие воины получали оружие. Второй… Трин запрокинула голову, загоняя слёзы обратно. На второй раз решались только те, кому уже нечего терять. Как ей. С пальцев Снежинки сорвалось несколько пушистых хлопьев, и растаяли, не достигнув пола.
– Не смей, Триинэ!
Она вздрогнула, и быстро посмотрела через плечо. В проёме появилась широкоплечая фигура Нелиама, совсем недавно любимое лицо выражало тревогу пополам с досадой. Огненный поднял руку, и сделал шаг к ней, а она… Трин отвернулась, и тоже шагнула. Вперёд. За спиной раздался гневный вопль, и звук торопливых шагов, но поздно. Просторное помещение перегородила серебристая полупрозрачная завеса, выраставшая прямо из пола, из той самой полоски металла. Вот теперь можно обернуться, что Триинэ и сделала.
Он злился. И понимал, что ничего уже поделать не может. Их взгляды встретились, и Снежинке пришлось стиснуть зубы до хруста, чтобы сдержать горестный стон. Несмотря на предательство, чувства ещё были живы. Любовь не может исчезнуть сразу, тем более такая, которая жила в сердце целых восемь лет, с того дня, как высокий, рыжеволосый юноша подошёл к ней на балу в замке агора Уингерда… Пальцы начало покалывать, тепло стремительно покидало тело, и магия Льда дала о себе знать – кожа покрылась инеем, а изо рта вырвалось облачко пара. Триинэ отстранённо подумала, что придётся потом менять одежду – иней растает, и рубашка промокнет точно. Но сейчас ей не хотелось сдерживать магию, Трин отпустила Лёд, позволив ему выйти наружу снегом, инеем на коже, а вскоре появится и тонкая прозрачная корочка застывшей воды. Растопить которую сможет или её желание, или Огонь Неля.
– Трин, ну что же ты, а, – прошептал Нель, и протянул руку, почти коснувшись подушечками пальцев полупрозрачной преграды. – Зачем…
– А зачем ты обманывал меня? – с обидой спросила она, руки сами сжались в кулаки. С них снова сорвались снежинки, и теперь уже не растаяли на полпути. – И не только ты!..
Она решительно развернулась и опустилась на одно колено, держа перед собой родовой клеймор на вытянутых руках. Глаза жгли невыплаканные слёзы, внутри всё заледенело, и в душе мела вьюга, но Триинэ держалась. Негоже осквернять Храм Покровителя рыданиями.
– Трин, НЕТ! – рявкнул Нель. – Давай поговорим, стой, не делай этого!..
Снежинка сглотнула, зажмурилась, и негромким, ясным голосом начала говорить.
– Я, Триинэ нэр’Оннорд ил Рефферд, Снежинка клана Рефферд…
– Да что же это… Прекрати, слышишь?! Не надо, пожалуйста, Трин,