Новгородская альтернатива. Подлинная столица Руси. Андрей Буровский
момент – было бы только желание. Этим человеком была императрица Анна Ивановна.
Странно только, что все «хорошее общество» так дружно ненавидело Бирона и выдвигаемых им и Анной Ивановной иноземцев – но упорно не замечало роли самой царицы в расточении национальных богатств и в терроре.
Приходится признать то, чего решительно не желало «в упор замечать» прекраснодушное русское дворянство, так возмущенное засильем немцев. То, чего упорно не желали видеть и историки, два века кряду певшие с голоса русского дворянства и всю бироновщину сводившие к немецкому засилью и насилию. Не только Бирон и другие немцы, но и сама императрица хотела всего, что полагалось приписывать лично Бирону и немцам, – мафиозной[24] власти, бесконтрольности, легкой приятной жизни, развлечений.
Режим вошел в историю под названием «бироновщина», а должен бы войти как «анновщина»!
Во-вторых, вот чем-чем, а расизмом или национализмом Бирон совершенно не отличался. Несомненно, что бироновщина – это совершенно мафиозный способ управления страной, при котором правительство не интересуется благом страны и ему попросту наплевать, что будет дальше, после него. Такой способ управления, естественно, требует и особенных людей – тех, кто по своему психологическому складу годится во временщики. Иностранцам проще быть в чужой стране временщиками, это однозначно.
Но нет никаких оснований считать, что Бирон относился к русским плохо, хуже, чем к немцам: среди его и сотрудников и собутыльников множество русских. Справедливости ради: так же точно и Артемий Волынский близко дружил с секретарем императрицы Эйхлером, бароном Менгденом, Шенбергом, Лестоком. Так же и Андрей Ушаков охотно пьянствовал с Бурхардом Минихом.
Ниоткуда не видно, что русское дворянство было благороднее, лучше, приличнее Остермана и Левенвольда. Русское дворянство точно так же грабило и расточало богатства страны, творило невероятные жестокости, писало доносы, шпионило… словом, составляло надежную основу режима. Без доносов и взаимного подсиживания бироновщина не прожила бы и трех дней.
Во главе страшной Тайной канцелярии стоял «чистый русак», «птенец гнезда петрова», Андрей Иванович Ушаков. Его шпионы и палачи (в том числе и женщины-палачи) вовсе не были немцами.
Русским дворянам «почему-то» не нравилось, когда такая система обрушивается на них, но они были готовы участвовать в ней – да и участвовали теми же доносами и службой.
Английский резидент Рондо доносил в Лондон уже в 1730 году: «Дворянство, по-видимому, очень недовольно, что Ее величество окружает себя иноземцами… [это] очень не по сердцу русским, которые надеялись, что им будет отдано предпочтение».
Годом позже, в 1731 году, он же доносил снова: «Старорусская партия с большим смущением глядит на ход отечественных дел, а также на совершенное отсутствие доверия к себе со стороны государыни…»
Недоверие тоже объяснимо: в 1730 году вполне реально было введение куцей, но конституции. Сторонниками этой
Фи, слово-то какое, очень уж «современное». –