«Прогрессоры» Сталина и Гитлера. Даешь Шамбалу!. Андрей Буровский
смешался с толпой, Петя тут же потерял его из виду, да и не узнал бы при встрече. Обернулся… Девушки тоже нигде не было.
Круто развернувшись еще раз, Петя направился к университету – благо близко. А вокруг сияло майское утро тысяча девятьсот тридцать седьмого года от Воплощения Христа, сияющие небеса отражались в водах Невы, делали их такими же красивыми и яркими.
Перед входом в университет Петя еще раз обернулся на празднично сияющий мир, и будто что-то кольнуло сердце. Голос ему все утро говорил, что выходить из дому опасно, но Петя и так это знал. Знал безо всякого Голоса. А теперь, когда он в безопасности, Голос явственно сообщал Пете, что не так просто будет вернуться из-под сводов университета в этот сияющий мир. Защемило сердце, потому что дом, дед и папа вдруг отодвинулись куда-то. Голос ясно говорил, что дом Петя увидит не скоро…
Но что теперь-то можно было изменить?! Оставалось делать, что должно, и больше не слушаться Голоса. Правда, вот перед подворотней Петя тоже Голос не послушал… Окончательно запутавшись, Петя тоскливо вздохнул и быстро нырнул в гулкую высокую прохладу.
В коридоре встретились Пете девушки с младших курсов, хорошо знавшие Таню. Петя поздоровался; он хотел было передать Тане привет, попросить через подружек, чтобы она подержала за него кулачки. Есть такой смешной обычай: если кто-то сдает экзамен, держать стиснутые кулачки и думать про этого сдающего. Тогда он хорошо и быстро сдаст экзамен.
Петя вовремя вспомнил, что с Таней они вчера поссорились.
Парень вошел на кафедру, там уже сидел профессор Арнольдов. Как всегда, в черной паре, как всегда, в очках и, как всегда, с таким видом, словно живет тут же, на кафедре. Он серьезно, строго кивнул Пете и помахал рукой: пошли. Спустились на первый этаж, куда-то свернули… В этом коридоре без окон Петя никогда еще не был. Тускло горели электрические лампочки, до конца не разгоняли вокруг мрака. Коридор кончался дверью. Обыкновенной деревянной дверью, со стеклом. За дверью была площадка и лестница, внизу снова пошел коридор. Старые вытертые ковры ловили звук. В конце коридора была опять дверь – но уже без стекла посередине, очень массивная дверь. Возле этой-то двери и остановился профессор Арнольдов. Остановился и встал спиной к стене, пропуская Петю к двери.
– Мне туда? – начал было Петя.
Арнольдов впервые улыбнулся – очень слабо, кончиками губ. Он прижал палец к губам, как на плакате «Не болтай!», другой рукой махнул в сторону двери. Пете вдруг перехватило горло. Так перехватило только раз за всю его жизнь, когда он уже бросил тряпичную гранату, а надо было выпрыгнуть из окопа, упасть на землю между гусениц танка. Упасть, вжаться в землю и дать танку промчаться над собой. Петя был уверен, что сумеет, но он знал и другое: у танкиста свои задачи, он едет сам по себе. Если Петя упадет неровно, если одежда зацепится за что-то, может случиться всякое. Так вот и здесь…
Петя выпрямился, встретился с глазами профессора. Черные умные глаза были серьезными, строгими и добрыми – одновременно.
Петя кивнул,