Исполнитель. Павел Комарницкий
сводя взгляда с покалеченного оборотня, Первей сделал назад шаг, другой…
– Добей… слышишь… – отрок смотрел теперь иначе… можно поклясться чем угодно – оборотень смотрел с мольбой! – Добей… будь человеком…
И внезапно Первей решился. Шагнул вперёд, коротко взмахнул топором…
Дикая боль пронзила внутренности, сменившись ужасной рвотой. Наверное, так чувствуют себя казнимые, которых вынуждают выпить уксусную эссенцию, мелькнула в голове мимолётная мысль… или серную кислоту?
«Кто. Тебе. Велел?!» – шелестящие бесплотные слова впечатываются в мозг поодиночке, подобно раскалённому тавру.
«Я сделал… я убил исчадье ада….»
«Ты идиот! Ты убил будущего учёного, опередившего бы своё время на сотни лет!»
«Зато…я … человек…» – теперь Первей хрипел и царапал камень ногтями, в точности так, как полминуты назад это делал убитый оборотень. – «Нельзя… его было… оставлять… так… это… бесчеловечно…»
Боль наконец утихла, сменившись страшной тоской и пустотой.
«Вставай… рыцарь. У нас мало времени, нужно уходить»
Привычка подчиняться указаниям Голоса всё-таки подняла его с пола. А зачем, мелькнула в голове пустая, отрешённая мысль… Сейчас прибегут люди с мечами и алебардами, и всё будет кончено… он освободится от этой ужасной пытки, которую дураки называют словом «жизнь»…
«Твой долг громаден, и сейчас он ещё вырос! Если ты сейчас сойдёшь с круга… да двигайся же, наконец!!!»
* * *
Ёж оказался большим и жирным – не фазан, конечно, но после ужей и лягушек настоящий деликатес… Первей сглотнул слюну, обозревая пиршественный стол, развёрнутый на листах мать-и-мачехи, заменявших по мере сил скатерть вкупе со столовым сервизом. Горка малины, горка смородины, дикие груши и два десятка белых грибов, насаженных на чуть обуглившиеся веточки – неплохо, совсем неплохо…
Самым трудным оказался первый день – собственно, даже не день, а ночь. Умение видеть в темноте сослужило рыцарю неплохую службу, но всё равно одолеть без отдыха почти шестьдесят вёрст – тяжкое испытание даже для идущего налегке бывшего солдата… Иначе было нельзя, утверждал Голос Свыше, и оказался как всегда прав – только за Одрой погоня с собаками потеряла след… Дальше стало проще. Отоспавшись в каком-то буераке под выворотнем, любезно указанным в качестве места для отдыха всё тем же Голосом, Первей двинулся к чешской границе, передвигаясь в стороне от торных дорог и только в темное время, благо ночи на излёте августа были уже достаточно долгими.
«… вот так, рыцарь. Если бы не твоя глупость, всё было бы иначе. Увечье изменило бы его, и вместо сатанистских опытов с превращением в вервольфа и прочих подобных он занялся бы настоящим делом. Сперва ища спасение от своего недуга, а потом уже просто…»
«Не могу поверить, что дьявол может стать ангелом»
«Он не был дьяволом, и не стал бы ангелом. Он стал бы просто человеком. Великим человеком.