Честь дома Каретниковых. Ирина Глебова
мужика, а вернула мертвого. Так что, ежели кто подвернулся, был ей резон уехать.
– Но вас ее исчезновение смутило?
– По правде сказать, да. Не по-христиански это – умершего бросить. Я-то знаю: он в ней души не чаял, любил с размахом, не скрывая. Но, с другой стороны, сын при покойном был, дома жена законная ждала… Да, оправдать бабу можно, а вот что-то гнетет меня.
5
Дом Каретниковых был хорош. Двухэтажный, каменный – чисто особняк! Стоял высоко, с видом на волжское раздолье, вокруг большой сад – даже зимой было заметно, что за ним хорошо ухаживают. К высокому крыльцу с резными деревянными колоннами вела аллея из крепкостволых высоких деревьев. По серебристому отливу коры Викентий Павлович узнал тополя. В его родных, более южных краях это дерево бывало и мощнее, и выше. Но стройная аллея радовала глаз.
Коляска Рябцова осталась у кованой – в пиках и завитушках – ограды, они же прошли к дому по старательно очищенной от снега дорожке. «В доме есть хозяин – хороший и строгий», – отметил для себя Петрусенко. Этого хозяина они вскоре и приветствовали, когда двое расторопных слуг стали в передней чистить от снега их меховые макинтоши, а оба гостя прошли в залу. Раскрасневшиеся с мороза, потирая руки, они сразу почувствовали, как здесь уютно, как жарко натоплена изразцовая печь.
Из другой двери, откинув портьеру, к ним вышел юноша. И хотя Петрусенко знал, что Андрею Каретникову всего девятнадцать лет, все же поразился, насколько тот и в самом деле молод, выглядит даже моложе своих лет. Рябцов тут же по-свойски обнял хозяина, но Викентий Павлович заметил, как паренек сдвинул брови и, помедлив для приличия самую малость, поспешил отстраниться. Усмехнувшись про себя, Петрусенко решил, что не так уж тот юн и беззащитен. Но красив был парень замечательно: стриженные кругом волосы лежали крупными кольцами вокруг чистого лба, брови и ресницы были темнее волос, серые глаза казались огромными, ямочка на подбородке, мягко очерченные, но твердо сжатые губы. Паренек выглядел невысоким и хрупким, но Петрусенко помнил по рассказу Торопова, что Андрей в детстве и отрочестве много болел.
– Вот, крестник, пришел повидаться и товарища с собой привез. Рекомендую – господин Петрусенко, адвокат.
Андрей улыбнулся приветливо, но сдержанно.
– Милости прошу. Рад. Петр Самсонович нам родной, и его друзья в нашем доме всегда в радость.
Голос был под стать самому юноше: ломкий, но приятный, глубокий. Каретников провел гостей к дивану, усадил, сам присел поодаль, у стола. Но Викентий Павлович сразу понял, что присел ненадолго.
– Как дела, Андрюша? Забыл ты нас, не заходишь. Девчата мои скучают.
– Привет им передавайте. А что до былых посиделок, так то время прошло. Другие у меня теперь заботы.
– Не нужна ли помощь? – обеспокоился Рябцов.
– Нужны, дорогой Петр Самсонович, и совет, и помощь. Мне на завод предлагают новое оборудование, аглицкое. Мой инженер очень советует, а я в сомнении. Посмотрели бы вы да ваши специалисты проспекты…
Андрей с улыбкой глянул на Петрусенко:
– Нашему