Там, где тепло. Павел Корнев
в серую бездну беспамятства – как ни крути, вид вытащенной из тебя шрапнели зрелище не самое приятное. Тем более что в баночке уже лежало с полдюжины слегка деформированных комочков свинца.
Второй раз очнулся я не в залитой ярким сиянием алхимических светильников операционной, а в полутемном коридоре на какой-то отодвинутой с прохода к стене каталке.
На миг стало просто жутко – как, неужели все? Пациент безнадежен, вот и вывезли в какой-то закуток и простынкой прикрыли? – но тут же сообразил, что, раз мыслю, значит, существую. И немного успокоился.
Мертвецы боли не чувствуют. Сто процентов. А меня ломало будь здоров. И даже не ломало – скорее еще только начинало крутить. Левое плечо, грудную клетку, спину, позвоночник от поясницы и до затылка. А в голове, напротив, было ясно-ясно. Словно она стала стеклянной. Вот сейчас дерну сильней, и расколется на фиг…
– Очнулся, блин? – Селин отдернул занавеску, когда я уже почти решился слезть на пол.
– Ух… – Яркий свет резанул по глазам не хуже бритвы, и по лицу потекли слезы. – Закрой!
– Сейчас пройдет, – спокойно заявил Салават – невысокий башкир средних лет, содержавший на Торговом углу медицинский кабинет. В прошлый раз меня долечивал именно он, хирург пограничников лишь немного подштопал рану и отправил в Форт.
– Не проходит, – прохрипел я.
– Принимай работу. – Пропустивший эти слова мимо ушей лекарь откинул простынку и подозвал Селина. – Давай, смотри.
– Не, ну так-то нормально вроде, – пожал плечами Денис. – Но больше самочувствие пациента, чем его внешний вид, волнует.
– Сейчас сдохну, – с трудом выдавил я из себя.
– Жить будешь, – невозмутимо парировал Салават. – Платите за операцию и выметайтесь.
– А если и в самом деле сдохнет? – засомневался Селин.
– Слушай, ты хочешь, чтобы он сразу на ноги вскочил и побежал? – возмутился хирург.
– Ну да.
– Я из него шесть шариков достал!
– И чё? Мы тебе за результат платим. – Денис наклонился ко мне и спросил: – Совсем плохо?
– Угу, – промычал я, уткнувшись лицом в каталку. – Ломает, сил нет…
– Ничего не могу поделать, – скрестил на груди руки Салават. – Кости я срастил, прочие внутренние повреждения тоже были полностью устранены. В целом жизни пациента ничего не угрожает. И даже внешних следов не осталось, сам погляди!
– А чего ж так фигово мне? – Стиснув зубы, я перевалился на бок и спустил ноги с каталки. Онемение прошло, руки уже шевелились, но каждое движение сопровождал острый укол боли. Да и кости ломило просто невыносимо. – В прошлый раз сразу полегчало.
– Вот! В прошлый раз! – ткнул лекарь выставленным указательным пальцем в потолок. – В прошлый раз я тебя «небесным исцелением» на ноги поставил!
– А теперь чего?
– Нельзя его так часто применять!
– Раз в месяц – это часто? – удивился Селин, прислонившийся плечом к выкрашенной розовато-серой краской стене.
– В прошлый