Охотящиеся в ночи. Яна Алексеева
ты полезла к Карающим?
– Тебя спасать.
– Хм, ставлю вопрос по-другому. Зачем тебе было меня спасать?
– Но ты не виноват! – оторопело возразила я. – К тому же своих не бросают.
– Виноват! – яростно прошептал Павел.
– В чем?
– В том, что воспитал убийцу!
– Кого-о? – задохнувшись, протянула возмущенно я. – Да ты…
Злобно рыкнув, я оскалилась. Обида затопила сознание. Вот, значит, какого вы обо мне мнения? Идиоты! С чего я должна была убивать Кирита? Если я несдержанная и порывистая, так что – уже совсем дура?
– Никого я не убивала. Да как ты вообще мог такое подумать? Мы сколько знакомы, учитель.
– Мы так подумали, и вижу, что ошиблись, – спокойно сказал Павел, зажимая мне рот и оттаскивая в глубь подъезда. – За что по всей форме испросим у тебя прощения. Но позже. А пока – тише!
И он накинул на нас полог невидимости. В темноте я разглядела две крадущиеся фигуры. Надо отдать им должное, они сообразили, на кого охотятся, и попытались приглушить свой приторно-сладкий медовый аромат, но тонкая струйка, просочившаяся сквозь неполные (иначе они бы не смогли применить свои способности) щиты, мгновенно их выдала. И я ни капли не поверила этим ловчим, пытающимся изобразить загулявшихся прохожих-людей. Чтобы замаскироваться от высшего оборотня, легко берущего след, нужно что-то более сильное, чем обычные чары, оставляющие четкий флер. Карающие прошли мимо, даже не обернувшись.
– Патруль, – прошептал Павел, вжимая меня в стену и обессиленно прикрывая глаза.
Кажется, учителю опять плохо.
– Ну же, только не вздумай падать в обморок, как девица! – простонала я, когтями впиваясь в его спину.
И тут что-то случилось.
Неровная штукатурка, холодящая лопатки, тяжесть навалившегося тела и близко-близко – черные бездонные глаза, в которых пляшут завораживающие алые искры голода. Нервные чуткие пальцы, поглаживающие шею. И тихая просьба:
– Ты позволишь?
Разве я могу отказать?.. Молча откидываю голову назад и вбок, так, чтобы видеть улицу. Павел медленно наклоняется и очень нежно касается губами бьющейся на шее жилки. Машинально обнимаю его за талию, затылок удобно ложится в ладонь учителя.
Делаю глубокий вдох. Мир сдвинулся, когда кровь начала покидать меня. «Удивительно. Почему-то сейчас это не так больно», – отрешенно подумала я.
Со стороны мы были похожи на страстно обнимающихся влюбленных. Все глубже погружаясь в тишину и спокойствие полусна-полусмерти, я поняла, что почти не ощущаю собственного тела. Дергающая боль в шее все отдалялась. Я уже потеряла счет времени и глоткам, по груди потекла струйка горячей крови. Но это совсем неважно.
Какое-то движение вывело меня из забвения. Воздух колыхнулся, донеся до меня горячую волну чьего-то недовольства. Припозднившаяся парочка направлялась прямо в этот подъезд. Я слабо шевельнулась, пытаясь высвободиться и привлечь внимание Павла, запустила руки в его спутанные волосы, и губы изрекли почти без участия разума:
– Кто-то идет. Прервись.
Вампир