Рабочий Шевырев. Михаил Арцыбашев
есть… в будущем, разумеется… а пока, конечно, знал…
– Зачем же шли?
– То есть как зачем?.. Товарищи выбрали…
– А вы бы отказались, – по-прежнему безучастно глядя в сторону, возразил Шевырев.
– Ну, как же так… Если все станут отказываться, тогда что ж…
– Однако же против пулеметов лезть все отказались?
– Это дело другое… Мало ли что, на смерть!.. Люди семейные, жены, дети.
– А вы бессемейный?
Слесарь слегка вздрогнул, потупился, потер лоб и тихо ответил:
– Мать есть…
Он помолчал, глядя в угол; и, казалось, тоже внимательно слушал забористого парня с серьгой.
– И хотел посля того инженер выдать за меня дочь, да я отказался…
– П-пчему? – с жалостливым недоверием спросил мужичонка, вперив восхищенный взгляд в рот парню.
– А пытаму, милый человек, что я мастеровой, пролетарий, а она дворянка. Конешно, очень она мне и самому приглянулась, а только нам не рука… На прощанье, значит, она мне сама шампанского вынесла и говорит: «Я вас, Елизар Иваныч, очень уважаю и всегда помнить буду…» Ну, и… кольцо золотое дала… Как же!
– Ну? – придвинулся мужичонка.
– Ну, что ж… Кольцо и теперь… в ломбарде за пять цалковых лежит. Нонича я не при деньгах, опосля уже выкуплю, носить буду… Нельзя, потому – память!
– А что, братцы, я вам скажу! – вдруг совершенно другим голосом сказал парень, поворачиваясь к прочим слушателям. – Попал я в Пензе на аглицкий завод, братьев Морис называется… Так вот, братцы, штука!.. Штрафов никаких, за болезнь без вычету, для рабочих каменные флигеля с мебелью… Ну, просто как в царствие небесное попал… Обращение деликатное, сам старый англичанин все на вы и за руку, как товарищ все равно… Не то что у нас, а прямо, можно сказать, рабочему человеку человеческое житье предоставлено и…
– Ну, будя врать! – неожиданно рассердился мужичонка и махнул рукой с разочарованным видом. – Мелет, не знай что!.. А я, дурак, слушаю…
– Ей-Богу, верно! – с искренним жаром побожился парень.
– А, ну тебя! – окончательно рассвирепел мужичонка. – Вот врет! Тьфу!
Он сердито встал и отошел в угол, где принялся свертывать ножку, что-то оскорбленно ворча про себя.
Слесарь быстро пригнулся к Шевыреву и пробормотал:
– Шестой месяц из дому… Может, и померла старушка с голоду…
Черное лицо его покривилось.
– Что ж, если вы правду говорите, что на работу рассчитывать нельзя, тогда что же… С моста да в воду?
Он быстро поставил локти на стол и запустил пальцы в вихрастые волосы.
– Пустое, – возразил Шевырев.
– А как же иначе? – моментально поднял голову слесарь. – С голоду умирать, что ли?
Шевырев медленно и недобро улыбнулся.
– Говорят, смерть от воды – самая мучительная… С голоду, пожалуй, лучше…
Чернолицый слесарь широко открыл глаза и вопросительно посмотрел на Шевырева.
– Да и что вы докажете тем, что утопитесь?.. Одним голодным меньше, им же лучше!..
– А