КраÑные туманы ПолеÑÑŒÑ. ÐлекÑандр Тамоников
ушел.
Буганов отправился в контору.
Дверь, ведущая в кабинет старосты, была открыта. Василий Акимович Косарев сидел за столом, морщил лоб, что-то писал и постоянно протирал перо ручки.
Старший полицай зашел к нему.
– Приветствую, Василь!
– Это ты, Евдоким. Как съездил в район?
– Как обычно. Ничего хорошего, когда вызывает начальство, ожидать не приходится.
– Это да, особенно если начальник такой, как Мирон Калач, редкой жестокости человек. А ведь раньше порядочным был, другим.
– Все мы раньше другими были. Вот ты кем числился? Агентом по снабжению, мотался по району по указу Кузьмича, а сейчас? Староста. Самый большой начальник в деревне. У тебя и помощник, и писарь. Кстати, где он?
– Отправился в город к родне.
– То-то гляжу, сам чего-то пишешь. Докладную, что ли?
– Отчет, черт бы его побрал. Немцы строгий порядок ввели, вот и отчитывайся, куда ведро с пожарного щита делось. Спер его кто-то. Обычное дело, а целую бумагу писать надо. Что ухмыляешься? Тебе тоже придется отчитываться. Ведро само собой исчезнуть не могло, значит, стащили его, а это уже по твоей должности дело. Кража, понимаешь?
– Да ну ее к черту, эту кражу. Я свое ведро лучше повешу на этот никому не нужный пожарный щит.
Косарев отложил ручку.
– Свое, говоришь? Тогда другое дело. Ведро на месте, чего писать-то? Только ты повесь уж его, Евдоким.
– Сказал, сделаю.
– Чего в Гороше делается?
– Живет новой жизнью районный центр. Ресторан «Парус» переименовали в «Мюнхен». Есть такой город в Германии. При нем бордель организован и игровой зал.
Косарев вздохнул и заявил:
– Немцы для себя и не то сделают!
– Не только для себя. Ресторан могут посещать работники администрации, управы, полицейского управления. Так что можешь съездить, развлечься, если захочешь.
– Ага! И половину зарплаты там за вечер оставить.
Буганов рассмеялся и заявил:
– Ты на деньгу всегда жадный был. Конечно, проще самогону выпить, жене в морду дать да на сеновал с толстозадой Дунькой завалиться. При этом никаких трат.
– Дунька мне племянница. Приютил сироту, потому как бросить не мог.
– Ага, особенно когда увидел ее задницу. Ты мне-то не бреши. Я все же начальник полиции здесь, знаю, как ты опекаешь бедную сиротку, которая спит и видит себя на месте Галины, жены твоей.
– Слушай, Евдоким, я в твою личную жизнь не лезу, вот и ты в мою не лезь.
– Ладно, Василь, проехали. Мы же теперь как близнецы. Друг без друга никуда. И править на деревне вместе будем, и отвечать за дела свои.
– Это перед кем же?
– Да перед всеми. И перед немцами, и перед партизанами.
– Тьфу на тебя, Евдоким. Какие партизаны? В районной газете новой пишут, что скоро немцы уничтожат всех лесных бандитов. А перед ними ответим, если в чем провинимся. Перед немцами не страшно.
– Ну а как насчет Калача?
– А что Калач? Над ним бургомистр. А с ним у меня отношения хорошие, приятельские.
– Да Роденко