Операция «Антитеррор». Сергей Самаров
стороны в районе сонной артерии пробито горло.
– Как их так угораздило?
– В течение недели. Два компаньона. И того и другого в машине. В одном и том же месте, около офиса. Ребята криминальные, из очень крутых. Не каждый решится на них насесть. Но кто-то решился. Ну что, знаешь такой удар?
– Удар такой знаю. Это довольно простая вещь. Наносится, как правило, одним или двумя пальцами. Но это удар вырубающий, не смертельный. Из моих знакомых только несколько человек умели пробить горло – чтобы сразу наповал.
– Кто? – встрепенулся Лоскутков.
– Двоих уже нет. В Афгане погибли. Один сейчас, насколько я знаю, принял сербское гражданство и в России не появляется – сильно его командование обидело. Есть один человек и в нашем городе...
Лоскутков встал, напряженный, как тяжелоатлет перед рывком штанги...
– Вольно, садитесь, товарищ майор, – сказал я спокойно. – Он не подходит на роль подозреваемого по одной-единственной, но решающей причине...
– Ну?
– Удар этот наносится правой рукой, потому что сонная артерия пробивается только слева. Справа ты можешь ее прощупать только как пульс. Я понимаю, что сидящего в машине человека со стороны улицы можно ударить и левой рукой. Так даже сподручнее, если подходишь к машине сзади. Но чтобы сделать этот удар смертельным, нужно тренироваться много лет. А тренируются, как правило, не предполагая, что жертва будет сидеть в машине. Короче, тренируют только правую руку, потому что левая в этом плане обычно бывает бесполезна.
– Дальше, дальше... – Майор только сейчас сел, раздраженный моей медлительностью. Ему, кажется, просто не терпелось вызвать группу захвата и ехать арестовывать, хватать, ломать, обыскивать и допрашивать.
– А дальше все просто. Тот человек, о котором я тебе говорил, прослужил в армии дольше меня. Умудрился не попасть под сокращение, когда вся эта демократическая катавасия началась. В Чечне у него взорвалась в руках граната. Запал был неисправен. Правую руку ампутировали по локоть.
– Чем он сейчас занимается?
– Пьет «горькую».
– Кто он такой?
– Подполковник Проханов. Леня Проханов, хороший был командир роты в Афгане.
– Ты с ним вместе воевал?
– Нет, он был в другом батальоне. У Лени в роте потерь не было. Представляешь?
– Не болтай... На войне не бывает без потерь. Тем более в спецназе.
– Глуп ты, Лоскутков, – разозлился я не на шутку. – Все вы, гражданские, ментовские и даже большинство военных – глупы. Вы всегда думаете, что спецназ готовится специально для рукопашной. А спецназ в первую очередь обучают выживанию и умению убивать, оставаясь невредимым. Вот почему у нас почти у каждого офицера было по два высших образования. Чтобы мог лучше головой работать в боевой обстановке.
– И у тебя? – спросил он ехидно.
– И у меня, – кажется, я его этим удивил. Могу и еще больше удивить. – Кроме того, офицер должен знать несколько иностранных языков.
– И ты?
– И я. Обучение