Кружева бессмертия. Юрий Пашковский
многомерное сознание радостно затрепетало от предвосхищения будущей свободы. По сути, для счастья Ангелу Небытия было нужно очень мало.
Глава седьмая
Джетуш Малауш Сабиирский вздохнул и сказал:
– Паурония жаль. В сумке был изрядный запас. Скользящие с таким трудом добыли. Ну да ладно. – Он внимательно посмотрел на Уолта. – Ты точно уверен, что он сказал «Подземелье»?
– Более чем, – ответил Уолт.
– Занятно, – пробормотал Джетуш. – Никогда не слышал о таком месте.
Серая пустыня, по которой неторопливо передвигались огромные холмы, распростерлась вокруг. Она казалась ненастоящей, настолько четко выделялся серый цвет почвы, так рельефно выпирали малейшие бугорки и трещинки, что хотелось сомневаться: а не картина ли это, сотворенная эльфом-художником? Те любят создавать полотна, где рисунок соперничает с реальностью, часто яркостью, целостностью и соразмерностью превосходя ее. Уолт, когда очнулся, внимательно рассмотрел окружающий ландшафт Вторыми Глазами, но для магического зрения пейзаж представлялся естественным: ровные потоки энергий, небольшие, в пределах нормы для мира смертных, «озерца» октарина, эннеарина и декарина то тут, то там. Разве что не видно мелких духов и элементалей, но в пустынях Ундориана дела обстоят так же.
С верхушек передвигающихся холмов постоянно стекал вниз черный песок, образуя темные дорожки. Дорожки шевелились, будто живые, и неторопливо всасывались в грунт, ничего не оставляя за собой. Между холмами носились небольшие серебристые шары, покрытые октариновыми протуберанцами и перекидывающиеся друг с другом белоснежными молниями. Они постоянно меняли направление, то сбивались в группы, то сновали сами по себе. Иногда несколько шаров сталкивались друг с другом, и тогда молнии разлетались во все стороны, неистово исхлестывая холмы. Это длилось недолго, секунд двадцать – тридцать, потом шары разлетались. Холмы вообще не реагировали, продолжали упрямо двигаться вперед, словно шефанго, в слепой ярости пробивающий строй врагов и вгрызающийся во вражеское войско.
Над головой оранжевое и бугристое, точно кожура мандарина, небо. Солнца нет. Вообще нет – отсутствует как феномен. Заодно ни облаков, ни туч, будто светило забрало их с собой. Свет исходит непонятно откуда. На одной стороне небосвода висит просто громадная луна, кажущаяся настолько близкой, что протяни руку – и пальцы уткнутся в кратеры. На другой стороне расположился парад семи планет. То, что это не планеты, Уолт понял, только когда внимательнее пригляделся к окружающей действительности. «Парад» оказался выстроившимися в ряд геометрически правильными пирамидами. Вначале шла трехгранная пирамида, за ней четырехгранная, далее пятигранная и так до девятигранной.
Но самое удивительное заключалось не в том, что в небесах, выстроившись в ряд, парили пирамиды. Удивлял их внешний вид. Первая пирамида являлась полностью черной, настолько, что при взгляде на нее казалось, будто начинает тянуть прямо в эту черноту. Вторая была белой,