Убийство в состоянии аффекта. Фридрих Незнанский
и для невестки, и для внучат. Ведь он, Володя, не старый еще человек, совсем не старый. Все еще может случиться.
…И Володя приехал! По-прежнему холостяком (шутил: «теперь уж вечным и бесповоротным»). Простору ставшей теперь полностью коробковской квартиры не удивился – покивал только. И за торжественным, сервированным на три персоны столом, выпив несколько стопок коньяка («Ты уж не ругай меня, мама, полюбил я этот напиток»), сообщил приятную новость: насовсем приехал. Больше уезжать не будет. Сообщил, конечно, немного грустно. Но это и понятно: тяжело человеку расставаться с любимой работой. Такой любимой, что даже с матерью повидаться из-за этой работы не мог.
Впрочем, выяснилось, что немного, в меру сил, он работать все равно будет. В одном научно-исследовательском институте. Так, инженер-консультант.
Работа нетрудная. И платить будут хорошо – заживут теперь Коробковы. И действительно, после отставки из армии и начала научной работы в НИИ Владимир вдруг проявил себя редким домоседом: все свободное время проводил в своей, теперь такой большой, квартире.
Хорошо обставил эту квартиру (действительно, зарабатывал он неплохо), но пользовался, по существу, только одной комнатой: и спальней и кабинетом одновременно.
В институт свой ездил нечасто – больше работал на дому, чертил что-то, писал. Обзавелся компьютером, на котором (Александра Васильевна замечать стала) чаще играл в шахматы, чем набирал научные труды.
Очень подружился с соседскими детьми. Даже больше того, проявив прежние таланты, сумел сделать практически невозможное: оторвал этих самых детей от ненаглядных дисплеев и увлек строительством действующих моделей кораблей, лодок, планеров.
Его редко кто навещал: чаще всего по работе приезжали, бумаги какие-нибудь забрать, чертежи. Но и то – в месяц раз. А то и реже.
Жизнь текла спокойно и размеренно. Беды, а уж тем более трагедии, не предвещало ничто.
Но беда пришла.
Давно привыкшая вставать рано баба Шура во второй раз пришла на кухню – приглядеть за чайником. Ну вот: импортный чайник за то время, пока она убиралась в одной из комнат, успел не только вскипеть, но и почти остыть. А в прежние времена как раз столько ждали. Все теперь быстро: живут быстро, умирают быстро. Быстро кипят, быстро остывают. И люди и вещи. Хорошо это? Может быть, хорошо. Только, говорят, к хорошему человек скоро привыкает, а вот она никак ко всему этому привыкнуть не может.
Александра Васильевна снова включила чайник (тот сразу загудел – техника дошла!) и, присев к столу, задумалась. Так. Сейчас чаю попить, потом уборку закончить. Сегодня на уборку больше времени уйдет – одной стараться надо. Вере еще с вечера нездоровится. Лежит. Плохо дело. Надо будет узнать: может, у Володи какие связи. Мать-то на лето в санаторий какой-нибудь отправить надо. Никогда Вера не просила ни о чем сына и сейчас не попросит. Да сестра-то у нее родная на что? Володя, кажется, не поднимался еще. Значит, позже поговорить. А после уборки – в магазин. И в аптеку съездить