Великолепная десятка: Сборник современной прозы и поэзии. Коллектив авторов
с теплом и любовью. Было в нас что-то такое особенное, настоящее что-то – то, что и для пьянки, и для разведки подходит. Не много таких людей на земле найдется. Мне было стыдно, что я черт знает что думал о них с утра с похмелюги. Я любовался Мариной и предчувствовал, что мы не поедем сегодня чесать по квартирам, а доберемся до моей однушки и будем ломать кровать…
Наталья Анискова. Сайгон
г. Новосибирск, Россия
1986, август
Душно… Было по-питерски душно. Воздух, густо замешанный на утреннем тумане с Невы, дневном смоге, вечернем запахе прогретого асфальта и ещё на чём-то неуловимом, крепко обнимал прохожих.
С улицы Салтыкова-Щедрина Славка повернул на Литейный. Позади остались величественный дом Офицеров, похожий на торт Преображенский собор, памятник Некрасову, кружевной фасад центрального лектория. На углу, на пересечении Невского с Владимирским – буква Г сорок девятого дома. Красноватые стены, полукруглые окна и тяжёлая дверь – вход в «Сайгон».
Уже лет двадцать строгие мамы заклинали подросших сыновей и дочерей держаться подальше от этого злачного места. Начиная с конца шестидесятых, здесь собиралась питерская богема. Художники, писатели, музыканты, наркоманы и фарца, студенты и просто бездельники – молодые и не очень. В «Сайгон» шли стиляги, хиппи, рокеры, рафинированные кочегары и дворники. Мальчики и девочки из хороших семей тянулись в «Сайгон», как сельдь на нерест. Сюда убегали от одиночества. Здесь писали стихи, читали конспекты, обменивались самиздатом, влюблялись и собирали деньги на выпивку.
Мамы заклинали, а дети, разумеется, поступали по-своему. Новые и новые поколения юнцов протирали штаны на низких подоконниках «Сайгона», которые использовались как скамейки. Сидя на них, пили кофе и вели умные беседы, узнавали о квартирниках и глазели на своих кумиров.
Славка толкнул тяжёлую дверь и шагнул вперёд, прищуриваясь. Жёлто-белым светили и подмигивали засиженные мухами длинные лампы дневного света. Похожие на паруса шторы наполовину закрывали окна. Зал казался вдвое больше оттого, что отражался в дальней зеркальной стене – говорили, что за ней прячется конторка с многочисленными микрофонами.
У стойки Славка разглядел Боба и направился туда, лавируя между столиками и редкими ещё посетителями. Жизнь в «Сайгоне» начиналась после пяти, когда приходили завсегдатаи. По утрам в кафе заглядывал случайный люд, с полудня до часу завтракали книжные спекулянты-перехватчики с Литейного. Затем обычная публика пила кофе – часов до четырёх. Сейчас вечер только расходился, набирал градус.
Славка добрался до стойки и хлопнул Боба по плечу. Тот обернулся всем корпусом, распахнул руки, заголосил комично:
– Сколько лет, сколько зим!
– Пойдём за столик, пока свободно, – предложил Славка.
– Пошли. Ты с нами, Пат? – повернулся Боб к стоявшей рядом девице, которую до этого загораживал от Славки.
Девица оказалась… Ох, и оказалась! Славка даже сглотнул непроизвольно. Стриженная «под пажа», высокая. Тоненькая, но не тощая – изящная, как фарфоровая фигурка,