Асмодей нашего времени. Виктор Аскоченский
при нашихъ связяхъ онъ далеко можетъ пойти. Знакомые наши: сенаторъ Чернушкинъ, князь Балобанъ, князь Чеверидзевъ, графъ Верховитскій, – да мало ли? всѣ они съ удовольствіемъ помогутъ мнѣ въ этомъ случаѣ.
– А вы гдѣ учились? спросилъ мальчикъ, пуская дымъ прямо въ лицо Софьину.
– Я учился тамъ, гдѣ вамъ еще слѣдуетъ учиться, серьезно отвѣчалъ Софьинъ.
– Нѣтъ, извините; гдѣ вы учились, тамъ я ужь навѣрно не стану учиться. Вы учились для штатской, а я буду учиться для военной.
– Наука, мой другъ, вездѣ одна.
– Нѣтъ, не одна. Съ иными науками я и знаться не хочу. Филька! крикнулъ онъ. Папироску!
– Жоржъ мой, сказала Соломонида Егоровна, имѣетъ удивительныя способности. Его приготовлялъ въ Петербургѣ полковникъ Паделеръ. Онъ говорилъ мнѣ, что ему никогда не случалось встрѣчать такую быстроту соображенія, такую находчивость. Можете вообразить, мусье Софьинъ, какъ это пріятно особенно материнскому сердцу!
– Вы какіе курите папироски? спросилъ Жоржъ, не поднимая головы и выбирая папироски изъ ящика, который держалъ передъ нимъ лакей.
– Никакихъ.
– А я курю Спиглазовскія; другихъ и въ ротъ не беру. Совѣтую и вамъ курить Спиглазовскія.
– Вѣрно, я не дождусь Онисима Сергеевича, сказалъ Софьинъ, поднимаясь съ кресла.
– Да, не скажу, чтобъ онъ могъ быть скоро, отвѣчала Соломонида Егоровна. Повѣрите-ли, – отдыха, бѣдный, не знаетъ. Такой, я вамъ скажу, ревнительный до службы; всюду самъ. Тамъ эти совѣтники да секретари такъ только, для счету, а то все онъ, все онъ. Самъ министръ ставилъ его всегда въ образець…
– Позвольте же засвидѣтельствовать…
– Очень вамъ благодарна. Вы однакожь позволите видѣть васъ у себя когда нибудь вечеромъ?
Софьинъ поклонился.
– Вы знакомы съ Пустовцевымъ? спросила Елена.
– Знакомъ нѣсколько.
– Вотъ онъ у насъ часто бываетъ: приходите хоть съ нимъ.
– Прекрасный человѣкъ! прибавила Соломонида Егоровна.
– А верхомъ вы ѣздите? сказалъ Жоржъ, вставая съ кресла и протягивая руку Софьину.
– Нѣтъ, душенька.
– Что-съ? вскрикнулъ Жоржъ обиженнымъ тономъ, отставивъ руку.
– Не ѣзжу, говорю.
– Это скверно!
– Жоржъ! сказала Соломонида Егоровна, качая головой.
– Вѣдь вы еще не такъ стары, продолжалъ Жоржъ, не обращая никакого вниманія на предостерегательное качаніе маменькиной головы.
– За то, душенька, и не такой ребенокъ, какъ вы.
Софьинъ откланялся дамамъ. Жоржъ провожалъ его къ дверямъ.
– А какъ васъ зовутъ?
Софьинъ остановился и съ замѣтной досадой доставъ изъ кармана визитную карточку, отдалъ ее мальчишкѣ.
– Вла… диславъ, нѣтъ, Владиміръ Перт… Петровичъ Саф…. Соф… Софьиновъ… какая страшная фамилія! читалъ Жоржъ, остановившись у дверей.
Софьинъ между тѣмъ вышелъ и почти бѣгомъ пустился съ лѣстницы.
– Теперь