Мизерере. Жан-Кристоф Гранже
за пение, за то, как стоишь на сцене, за осанку… Записывал после каждого концерта. А на фига они нам?
Касдан представил себе, как Гетц дирижирует поющими мальчиками, цепляясь к мелочам, которые кроме него никого не интересуют. За что можно убить такого грустного и безобидного человечка?
– А вне занятий он с вами разговаривал?
– Нет.
– Он когда-нибудь упоминал свою родину, Чили?
– Никогда.
– Ты знаешь, где это?
– Да нет. Мы по географии Европу проходим.
– Ты сегодня играл во дворе?
– Ну. Мы всегда по средам играем, после катехизиса.
– Ничего странного не заметил?
– В смысле?
– Никто из ребят не выглядел испуганным? Не плакал?
Мальчуган изумленно посмотрел на него.
– О'кей. Позови следующего.
Касдан уставился на крест над холодильником. Взглянул на раковину из нержавейки и на кран: в горле пересохло, но он не хотел пить. Только не расслабляться. Не распускаться. Он напомнил себе, что один из мальчишек видел убийцу. Черт побери. Свидетели на дороге не валяются…
Дверь открылась. Показался пятый мальчишка. Маленький, но уже денди. Черные волосы якобы небрежно растрепаны, спадая на лоб косой челкой. Глаза очень светлые, почти бесцветные. На нем был защитный костюм и рюкзак, похоже набитый камнями. Сутулый, насупленный, в руках он вертел какую-то плоскую коробочку. Видеоигра. У Касдана на миг закружилась голова. Мобильник. Интернет. Аська… Поколение, перекормленное технологиями, картинками, звуками, непонятными знаками. Он опросил парня. Арут Захарьян, десять лет, Восемнадцатый округ, улица Ордоне, семьдесят два. Предпоследний класс начальной школы на улице Каве. Сопрано. Тридцать шестой размер. Паренек не выпускал из рук игрушку. Нервный, но не более того. Касдан наудачу задал ему пару-тройку наводящих вопросов. Все впустую. Следующий.
Элиас Кареян, одиннадцать лет. Улица Лабрюйер, дом тридцать четыре. В шестом классе лицея Кондорсе. Бас. Тридцать шестой размер. Особые приметы: скрипач, дзюдоист. Болтает без умолку. По средам, после хора, ходит на занятия боевыми искусствами. А сегодня из-за этого дурдома пропустил тренировку. Попробуй теперь получить оранжевый пояс! Следующий.
Тимоте Аветикян. Тринадцать лет. Одного взгляда на его кроссовки Касдану хватило, чтобы понять – не тот. Очень высокий, размер обуви не меньше тридцать девятого. Для проформы он все же провел допрос. Живет в Баньоле, улица Сади-Карно, сорок пять. Учится в четвертом классе. Бас. Увлекается гитарой. Электрической, грохочущей, с насыщенным звуком. Отставной полицейский сфотографировал его взглядом: жесткие волосы, круглые очки. С виду больше похож на примерного ученика, чем на культового гитариста.
Между шестнадцатью и шестнадцатью тридцатью Тимоте был во дворе, разговаривал с подружкой по мобильному. Последний взгляд в круглые очки. Ни двойного дна. Ни секретов.
– Можешь идти, – разрешил армянин.
Кухонная дверь закрылась, оставив за собой тишину – и крест.
Касдан взглянул