Теория государства. Виталий Иванов
– конституции могли изменяться без участия глав государств. Сейчас ситуация другая. Да, права вето на конституционные поправки лишен, например, шведский король. Его действительно можно не считать монархом. Зато российская Конституция не может быть изменена без согласия президента. И индийская, и, кстати, современная французская, и т. д.
Я не призываю вовсе отказаться от разделения государств на монархии и республики. Лишь предлагаю признать это разделение, как уже сказано, относительно условным. Да, Федеративную республику германию нельзя назвать монархическим государством, а султанат Бруней – республиканским. Однако это предельно «чистые» примеры. А если привести другие, «менее чистые»? на самом деле, затруднительно относить к монархиям те же Испанию, Швецию или Японию, а к республикам – Объединенные Арабские Эмираты и пр. Точнее, отнести можно, но все же непонятно, на каком основании следует говорить о монархии применительно к упомянутым национальным государствам. Только потому, что в одном есть наследственный король, а в другом тэнно? и как считать республикой государство, президента которого выбирают семь эмиров[138]? опять же только потому, что этот глава – президент? в последнем случае, правда, уместно вспомнить о германской «республике династий» 1867 – 1918 гг..[139]
Кстати, мне не раз доводилось слышать от коллег, что монархии и республики надо различать именно по наименованиям глав государств. Мол, они бывают «монархические» и «республиканские». И там, где есть король или султан, – монархия, а там, где есть президент и т. п., – республика. Это чистая профанация. С содержательной точки зрения наименование (титул), как правило, не имеет существенного значения. Главное же не наименование, а компетенция. Иной президент или премьер имеет кратно больше полномочий, чем какой-нибудь король. Тем более, если этот король – «ограниченный», «конституционный».[140]
По моему мнению, возможны три подхода. Можно вообще не использовать никакие доктринальные критерии и принимать во внимание только самоопределение государства. Упрощенно, если государство называет себя монархией, так или иначе фиксирует это в своих правовых актах, то оно есть монархия, если называет себя республикой – то республика. Можно ссылаться на существование гибридных, «смешанных» форм, то есть различных «монархических республик» и «республиканских монархий». Или можно, презюмируя отсутствие единства формальной и фактической организации власти, на основе гибких критериев выделять «фактические монархии» в числе республик и «фактические республики» в числе монархий. Нередко так и поступают: отсюда, например, утверждения о том, что Рим в эпоху принципата был «фактической монархией», а речь Посполитая – фактической республикой. Есть достаточно причин считать «фактической монархией» Корейскую народно-демократическую республику, а соединенное Королевство Великобритании и северной Ирландии – фактической республикой и т. д.
Три этих подхода
Семь эмиров составляют Высший совет. Этот орган избирает президента и вице-президента. В ст. 49 Конституции ОАЭ 1996 г. (http://www.helplinelaw.com/law/uae/constitution/constitution01.php) закреплено, что ни одно решение не может быть принято без согласия эмиров Абу-Даби и Дубаи. Основателем оаэ был абу-дабийский эмир Зайед бин Султан Аль Нахайян (1966 – 2004 гг.). Территория Абу-Даби составляет
Президент Северогерманского Союза король Пруссии Вильгельма I из дома Гогенцоллернов в 1871 г. был провозглашен германским императором. Тогда же Союз переименовали в Германскую Империю. Конституционно Империя определялась как союзное (федеративное) государство, во главе которого стоит президент, каковым является король Пруссии, носящий титул германского императора – «Das Präsidium des Bundes steht dem Könige von Preußen zu, welcher den Namen Deutscher Kaiser führt» (ст. 11 Конституции Германской Империи 1871 г. – http://de.wikisource.org/wiki/Verfassung_des_Deutschen_Reiches_ (1871)).
Вильгельм II, последний король Пруссии и германский император, свергнутый Ноябрьской революцией 1918 г., поначалу планировал ограничиться отречением только от императорского титула и сохранить прусскую королевскую корону
Гессен цитировал Ансельма-Поликарпа Батби, утверждавшего, что «конституционный король» – не кто иной, как «наследственный президент», а президент республики – не кто иной, как «временный конституционный король»
Ильин, в свою очередь, отмечал: «[…] права президента в Соединенных Штатах Северной Америки столь обширны, что многие принцы и короли в истории были бы счастливы их иметь и почитали бы себя на высоте королевской власти»