Первый день. Марк Леви
в Чили.
Уолтер знал, чем привлечь мое внимание.
– Поручение довольно деликатное, Эдриен, речь идет о деньгах, – зашептал Уолтер.
– О каких еще деньгах?
– О деньгах, которые понадобятся Академии, чтобы продолжать работу, чтобы платить научным работникам, чтобы снимать для них жилье… не говоря уж о том, что крыши многих зданий давно нуждаются в ремонте, а он все откладывается. Если дождь не перестанет, мне придется сидеть за столом и писать отчеты в резиновых сапогах.
– Вы же сами захотели обосноваться на последнем этаже, потому что там больше света, за что и поплатились. Но я ведь не богатый наследник, Уолтер, и даже не кровельщик. Так чем же, при моих скудных возможностях, я могу помочь Академии?
– Вы можете оказать огромную услугу Академии не как ее член, а как видный астрофизик.
– Который тем не менее работает в этой самой Академии.
– Конечно! Но это не так уж важно для того поручения, которое мы намерены вам дать.
Я подозвал официантку, попросил ее убрать несъедобную говядину с фасолью и принести хорошего кентского вина и две тарелки честерского сыра. Уолтер не издал ни звука.
– Уолтер, объясните мне толком, чего вы от меня ждете. В противном случае я доем сыр, потом закажу на десерт пудинг с соусом «бурбон», и все это, разумеется, за ваш счет.
Уолтер сразу стал более откровенным. Фонды Академии усохли до предела. Никаких надежд на новые бюджетные ассигнования; к тому времени как государство соблаговолит выделить хоть какие-нибудь средства, в кабинете Уолтера можно будет ловить форель.
– Если наше уважаемое учреждение станет просить о денежной помощи, это будет выглядеть неприлично; пресса об этом рано или поздно узнает, и поднимется скандал, – продолжал Уолтер.
Он напомнил, что через два месяца должен состояться конкурс, организованный Фондом Уолша. Каждый год этот фонд вручает денежную премию тому, кто представит самый перспективный исследовательский проект.
– И какова же сумма этого великодушного дара? – поинтересовался я.
– Два миллиона фунтов стерлингов.
– Ну и щедрость! Только я так и не понял, чем я-то могу быть полезен?
– А ваши работы, Эдриен! Вы можете представить их на конкурс и получить эту премию… а потом передать ее нам. Пресса, конечно, расценит это как поступок истинного джентльмена, проявившего бескорыстие, а также как благодарность тому учреждению, которое долгие годы оказывает ему поддержку в научной работе. Вас станут превозносить, честь Академии будет спасена, а финансовое положение стабилизируется.
– Кстати, давайте поподробнее о моем бескорыстии, – произнес я и попросил официантку снова наполнить мой бокал. – Чтобы прояснить этот вопрос, стоит наведаться в мою конуру из двух крохотных комнатенок. Пользуясь случаем, я хотел бы уточнить, на что вы намекаете, когда говорите о «благодарности тому учреждению, которое долгие годы оказывает ему поддержку в научной работе». Вы имеете в виду мой убогий кабинет? Или те материалы