Эпоха великих реформ. Исторические справки. В двух томах. Том 2. Григорий Аветович Джаншиев
и сильнее мне представлялась истина (слушайте!), уже признанная многими сведущими и опытными по сей части людьми, что чрез частные изменения мы не только не достигнем желаемой, указанной нам цели, но едва ли даже в некотором отношении не удалимся от нее. Дабы исправить надлежащим, удовлетворительным образом наши узаконения о производстве дел гражданских, не довольно усовершенствования той или другой из сторон оного, надобно стараться устранить причины зла, т. е. беспорядков в самом их корне; а для сего необходимо принять другую, совершенно отличную от настоящей системы, основанную на тех общих, непреложных началах, без коих не может быть правильного судопроизводства гражданского в строгом смысле слова… Нам в особенности, говорит дальше гр. Блудов, нельзя и думать о каком-либо усовершенствовании сей части нашего законодательства без изменения самой основной мысли ее, без принятия не только отличных, но до некоторой степени противных ей начал»[4].
Что и требовалось доказать!
Приведенная выписка, кажется, достаточно ясно показывает, какими причинами обусловливался радикализм судебной реформы, который ставится ныне в вину «легкомысленным либералам 60-х годов», и кто именно был его родоначальником. Источник радикализма лежал не в том, что эти последние питали «влечение, род недуга» к либерализму и доктрине, а в самом свойстве задачи, поставленной судебной реформе. Если уж такой Фабий Кунктатор, как гр. Блудов, считал необходимою ломку всего старого, да вдобавок в самой консервативной части процесса, в гражданском судопроизводстве, это доказывает, что оно прогнило насквозь.
Вот к какому заключению приводит беспристрастное исследование подлинных источников судебной реформы. Радикализм судебной реформы вызывался сознанием негодности всего старого процесса, с очевидностью для всех обнаружившейся ко второй половине 50-х годов, к началу нового царствования, когда впервые обнаружилось и много других язв дореформенного строя жизни, прикрытых дотоле лаком «официальной лжи». Да, невероятно, но это бесспорный факт: в эту «эпоху всеобщего просветления умов», которое доктринеры застоя называют теперь «эпохою умопомрачения», настолько для всех выяснилась необходимость коренной реформы всей судебной системы, что сам бесстрастный представитель ортодоксального консерватизма, гр. Блудов, выступил поборником «коренного» изменения процесса, на защиту которого мог выступить только такой закоснелый обскурант, как гр. Панин. Мало того, сам Катков, впоследствии обвинявший в государственной измене составителей Судебных Уставов, был в те времена, incredibile dictu, знаменосцем радикализма в судоустройстве и не обинуясь высказывал такие еретические мысли: «Иные думают, что правило благоразумия будто бы требует не вдруг заводить хорошее, но понемножку и по частям. У этих людей всегда на языке незрелость общества, неразвитость народа и т. п. Они думают, что дело пойдет лучше, если давать лучшее устройство
См. «Дело о преобр. суд. части». Т. II; Общ. объясн. записка в уст. гражд. судопр. С. 4, 5,8.