Журавль в небе. Ирина Волчок
еще чего-нибудь для нее – все это заранее обсуждалось, обговаривалось, выкраивалось из семейного бюджета и было ее заботой. Без обсуждений Тамара покупала только вещи для мужа и девочек, но они тоже как бы не считались подарками.
– Извини, – сказала она сухо и с силой вытерла лицо концом пододеяльника. – Мне ужасно неловко. Я не привыкла к таким подаркам и теперь не знаю, как нужно себя вести. Как благодарить…
– С ума сойти, – выдохнул Евгений беспомощно, небрежно отодвинул кучу вещей, наваленных поверх покрывала, сел на край кровати и осторожно взял ее за руку. – Малыш, я правда не понимаю, чего ты злишься. Ну, не нравится тебе – и черт с ним, оставишь все здесь, уборщица за тебя свечку поставит. Но сейчас тебе что-то надевать надо, правда? Ты же в одном костюме приехала – ну, понятно, на один день… Но раз уж так получилось, что не на один день… Эй, не злись, что ты сразу кулаки сжимаешь! Я просто подумал, что не надо тебе здесь босиком ходить – пол холодный все-таки. В тапках ведь удобнее, правда? И в халате дома удобнее, чем в пиджаке. Или ты не любишь халаты? Может, ты спортивные костюмы любишь? Извини, я же не знаю… А сапоги – потому что ты ноги намучила уже не знаю как. Ведь нельзя же так! Я хотел, чтобы мы погуляли немножко, просто по улицам побродили, я тут такие уголки знаю, тебе бы понравилось. А в твоих сапогах много ли походишь? Если эти велики – тогда на носок. Смотри, какие носки толстые! Тепло будет.
Он заглядывал ей в лицо, перебирал ее пальцы, лицо у него было растерянное: он совершенно ничего не понимал.
– Ты совершенно ничего не понимаешь, – сказала Тамара и тяжело вздохнула. – Ты не должен мне ничего дарить. Это неправильно.
– Да я пока ничего и не дарил, – искренне удивился он. – Это же не подарки, а так, вещи. Самое необходимое в данный момент. Чтобы жить удобнее. Чтобы ты не маялась и не мерзла. Простудишься еще…
– И заботиться ты обо мне не должен, – перебила она торопливо. – Ну, я не знаю, как тебе объяснить. Я не маленькая, и не беспомощная, и не больная, и ты…
Она чуть не сказала «и ты мне чужой», но в последний момент прикусила язык: какой же он чужой? Она неловко замолчала.
– Ну? – суховато вопросил Евгений и выпустил ее руку. – Ну, что ты еще собиралась сказать? Что я тебе чужой, да?
Она молчала, глядя на него растерянно и виновато, и он молчал, хмурился, разглядывал свои руки, лежащие на коленях, потом решительно встал и стал ходить из угла в угол, что-то все время передвигая, переставляя, перекладывая с места на место. В общем, делом занялся. А между делом говорил нейтральным тоном, не глядя на нее:
– Я тут всякого понемножечку принес. Ты ведь не хочешь в ресторан, я правильно понял? Значит, дома поедим, а потом погуляем, рано еще, кажется, даже семи нет… Да, без двадцати семь. Или сначала погуляем, а потом поужинаем. Ты не против?
– Да, – неуверенно сказала Тамара, глядя, как он расхаживает по номеру. – Нет, я не против.
– И ты наденешь эти чертовы сапоги, потому что в своих ходить не сможешь, – тем же тоном продолжал