Камень ацтеков. Елена Долгова
равно я доплыву.
Крутой бок корабля вырос рядом – паруса и черная громада дерева на фоне чуть посветлевшего неба. Снова блеснул фонарь – жирные спокойные блики упали на волны.
– Эй, на борту!.. – хрипло позвал англичанин.
Доски обшивки приблизились вплотную, они крепились встык, а не внахлест, как на пиратском люггере. Сейчас Баррет легко мог дотронуться до корабля рукой, но зацепиться не получалось, хотя он пытался это сделать, едва не срывая ногти.
– Эй… – закашлялся он, выплевывая горькую воду океана.
– Este es el marinero![2] – раздалось сверху.
Пловца заметили. Матросы перегнулись через леер и с удивлением рассматривали полумертвого человека.
– Socorro![3]
В этот миг Баррет до конца осознал правду, и она оказалась хуже всего, что ему пришлось пережить в эту драматическую ночь, – хуже мятежа, разъеденной солью раны, страшнее даже близкой смерти в воде.
«Этот корабль не „Синий цветок“, и на борту вовсе не люди Кормика, – понял он. – Это чужой галеон с материка. На нем наши враги испанцы, и я живым оказался у них в руках».
Сверху упал линь, чужие слова мешались в голове у Баррета. «Не надо было гоняться за надеждой. Лучше чистое море и смерть в воде, чем костер или эшафот». Он нырнул, и темные волны сошлись над макушкой; перестав бороться, он стоймя погружался в глубину. Глаза оставались открыты, но под слоем воды Баррет не видел ничего, кроме слабого искаженного отсвета огней галеона, в ушах звенело от удушья, легкие помимо воли хозяина отчаянно сокращались, выталкивая воду.
«Чудно! Я тут собираюсь утонуть по доброй воле, только вот тело этого не хочет».
Он забарахтался. Толща воды над головой медленно и нехотя расступилась, и Питер всплыл в массе взбаламученных пузырьков, кашляя, задыхаясь и жадно хватая воздух ртом. Он попробовал взять веревку, онемевшая кисть правой руки почти не слушалась, возле фальшборта горячо пререкались, видимо, никто из матросов галеона не выразил особого желания спускаться.
Наконец кто-то, ругаясь словно погонщик мулов, полез вниз. Чужое узкое и смуглое лицо кривилось. Испанец протянул руку и, не дождавшись чужой ладони, грубо ухватил англичанина прямо за раненое плечо. Тот, кто остался у леерного ограждения, перегнулся вниз и спросил хрипловатым голосом по-кастильски:
– Какую добычу мы выловили, Амбросио? Это, должно быть, сам морской дьявол?
– Не знаю. Он потерял сознание и молчит. У него темные волосы. Глаза закрыты, я не вижу их.
– Обвяжи парня веревкой и поднимай. Должно быть, его корабль затонул где-нибудь поблизости.
– Мне не нравятся неожиданные встречи в океане, они слишком часто притягивают зло и приносят несчастье… Кому-нибудь. Только, надеюсь, не мне.
Амбросио засмеялся. Они еще долго переговаривались, но Баррет уже не слышал ничего – он и в самом деле потерял сознание. Над океаном занимался хмурый рассвет, дымка непогоды еще не вполне рассеялась, край неба
Он это моряк! (
Помогите! (