Привратник. Марина и Сергей Дяченко
дрожь, я решился снова заглянуть в свое зеркало.
Тот, который там отражался, преодолел уже половину пути и находился теперь где-то у середины стола.
Я взвыл. Ларт, умолкнув было, через секунду возобновил свои упражнения. Тогда я бросился вон из гостиной и поспешно захлопнул за собой дверь.
За дверью осталась забытая мною лампа. К счастью, мой хозяин играл не переставая и этим дал мне возможность ориентироваться в темноте.
Вломившись в библиотеку, я несколько успокоился. Ларт бросил на меня невнимательный взгляд и извлек из инструмента длинную резкую трель. Горели свечи по сторонам пюпитра, да поблескивали золотом корешки массивных волшебных книг.
– Ммм… – начал я. И опять увидел того, что отражался. На этот раз в крышке клавесина, отполированной до блеска. Я замер с открытым ртом.
– Почему ты не докладываешь? – поинтересовался Ларт.
Он захлопнул ноты и резко повернулся ко мне на своем вращающемся стуле.
– Почему ты не докладываешь о посетителе?
Я молчал, не в силах выдавить из себя ни звука.
– Здравствуй, Легиар, – сказали у меня за спиной.
Мой хозяин поднялся.
– Здравствуй, Орвин, – сказал он со вздохом. – Я уж отчаялся тебя увидеть.
Орвин, он же Прорицатель, имел привычку сидеть прямо, как шест, и постоянно потирать кончики пальцев. Ларт любил глубокие кресла и разваливался в них, как хотел.
– Он ржавеет, Легиар, – двадцать пятый раз повторил Орвин. Голос у него был напряженный, какой-то жалкий, будто речь шла о чьей-то неизлечимой болезни.
– Ты не узнал ничего нового, – безжалостно констатировал мой хозяин.
– Ты не веришь мне…
– Нет, верю – и чрезмерно. Достаточно того, что я не уехал на острова, а сижу и жду от тебя вестей. И, клянусь канарейкой, это бесплодное ожидание…
– Я принес тебе весть, Легиар! – почти выкрикнул Орвин.
Ларт поднял бровь:
– «Он ржавеет» – это ты хочешь сказать?
Орвин подался вперед и заработал пальцами вдвое быстрее.
– Ты не веришь мне, Легиар… Ты раскаешься. Вот уже три дня меня мучит прорицание. Оно во мне, оно рвется наружу.
И Орвин вскочил. Я, наблюдавший эту сцену из-за прикрытой двери, опасливо подался назад.
– Зажги огонь, Легиар! – вдохновенно потребовал Орвин. – Я буду прорицать!
– Сейчас? – желчно осведомился мой хозяин.
– Сейчас! – твердо заявил наш гость.
Ларт сбросил скатерть с низкого круглого стола, помещавшегося в его кабинете. Под скатертью поверхность столешницы была покрыта резной вязью полуразличимых символов. В центре стола торжественно водружены были три толстых свечи.
Обо мне забыли. Я спрятался за Лартовым креслом.
Орвина трясло, как в лихорадке, и лихорадка эта усиливалась. Глаза его не могли, казалось, задержаться ни на одном предмете. Пальцы сплетались и расплетались самым причудливым