Беглецы (сборник). Борис Долинго
той группы «Обновления», куда входил Даговар, не раз призывали его к большей сдержанности. Вот и сейчас узнай, скажем, груп-полковник Мардан о том способе, каким Даговар начал вербовку майора Малвауна, он однозначно не одобрил бы действия капитана. Однако сам Даговар полагал, что ему ничего не грозит, поскольку подсознательно никогда не забывал, кто его отец. Легкая жизнь и вседозволенность для сынков крупных людей, против которых всегда высказывался сам Даговар-младший (разумеется, не в открытую), так или иначе оказали воздействие и на него самого.
Правда, как раз в последнее время рвение и максимализм капитана Даговара пошли на убыль, и даже начал появляться некоторый скептицизм, которым он пока ещё ни с кем не делился. Дело в том, что чем больше Даговар общался с руководителями «Обновления», тем сильнее в его голову закрадывались сомнения относительно того, действительно ли лидеры подпольной организации стремятся к реальному устранению существующей несправедливости и улучшению общего положения, вызванного обнаглевшими Императором и его ближайшим окружением. Капитану иногда начали приходить мысли, не стремятся ли эти люди, произносящие на секретных собраниях речи о нечестности государственного аппарата, о разъедавшей общество коррупции и о стремлении служить народу – не стремятся ли они просто сами взобраться в этом обществе на максимально возможные высоты? Не закрутится ли всё по-прежнему в случае, если путч, подготавливаемый «Обновлением», завершится успешно?
Не является ли это вообще характерной чертой разумного существа – иметь некое представление о «справедливости» в самой своей природе и стремиться к осуществлению этой «справедливости» в силу опять же этой своей природы? Но, что парадоксально, в силу своей же природы – о, эта природа человека! – во вполне определённый момент человеку свойственно предавать это стремление, а, значит, и всё самое лучшее, заложенное этой самой природой разума в него, для того, чтобы кто-то другой заново начинал борьбу, за справедливость уже на новом витке, раскручивающейся сквозь столетия спирали, именуемой «ходом истории».
Даговар сравнивал исторические факты, и ему начинало казаться, что так оно было, есть и будет, что понятие «справедливость» невыполнимо и недостижимо, как недостижима бесконечная величина (какая это величина в данном случае – бесконечно большая или же бесконечно малая, капитан решить не мог).
И, что самое удивительное, именно в такие моменты ему ещё сильнее хотелось бороться действительно за эту самую неясную и туманную «справедливость». Потому и такую туманную, что за несколько тысяч лет существования цивилизаций на Силонте и во всех известных мирах, никто не мог хотя бы теоретически указать, как этой справедливости достичь, однако объяснить это пытались очень многие. Конец всяким попыткам объяснения положили, правда, именно в Имперской Республике, объявив, что отныне со справедливостью всё ясно, и справедливость – это то, что происходит на Силонте в настоящее время.