Семейство Холмских. Часть пятая. Дмитрий Бегичев
паденіемъ.
Катерина, предувѣдомленная нянею, увидѣвшею изъ дѣтской, что къ крыльцу подъѣхала карета, думала, что кто нибудь изъ сосѣдей пріѣхалъ навѣститъ ее. Она спѣшила надѣть чепчикъ и платокъ, и встрѣтила гостей въ залѣ. Со слезами бросились объ сестры въ объятья другъ друга. Катерина до такой степени похудѣла, была такъ блѣдна, желта, горесть такъ сильно изнурила ея здоровье, что ее совсѣмъ узнать было невозможно. – "Гдѣ маменька?" спросила Софья, проливая горькія слезы и смотря на сестру. – Она еще послѣ болѣзни своей не совсѣмъ оправилась. Нынѣшнюю ночь худо почивала, и теперь, кажется, уснула. – "Но гдѣ-же твои дѣти? Двухъ меньшихъ я совсѣмъ не знаю." – Ихъ сей часъ приведутъ сюда.
Между тѣмъ, старая Холмская, лежавшая y себя въ комнатѣ, на постелѣ, услышавъ бѣготню и шопотъ въ дѣвичѣй, догадалась, что вѣрно пріѣхали уже давно ожидаемые, любезные ея гости, кое-какъ встала съ постели и спѣшила къ нимъ. Поддерживаемая служанкою своею, вошла она въ гостиную. Софья бросилась цѣловать ея руки. Радость матери, при свиданіи съ дочерью, которая одна ей осталась въ утѣшеніе, была чрезмѣрна. Старушка упала въ обморокъ. Софья испугалась; всѣ бросились помогать ей; она скоро опамятовалась.
"Что вы, маменька? Какъ себя чувствуете?" спрашивала Софья, цѣлуя ее. – Ничего, мой другъ, все прошло; радость видѣть тебя и твою благодѣтельницу оживила меня; я чувствую себя очень хорошо – отвѣчала Холмская, цѣлуя и прижимая Софью въ своихъ объятіяхъ.
– Это ты? Тебя я обнимаю, другъ мой, утѣшеніе мое, милая, добрая дочь моя? – продолжала Холмская. – Богъ еще былъ столько милостивъ, что далъ мнѣ дожить до радости видѣть тебя невѣстою и благословить тебя! Ты вѣрно будешь счастлива. Богъ наградитъ тебя, почтительная дочь и добрая родная! вѣрно будешь ты благополучною женою и счастливою матерью семейства. Дай мнѣ еще разцѣловать тебя, наглядѣться на тебя. Мы такъ давно не видались, милая моя Соничка, другъ мой, счастіе, утѣшеніе мое! – При каждомъ словѣ она снова цѣловала Софью, и слезы радости текли изъ глазъ старушки.– A тебя, мой другъ, Прасковья Васильевна, я не знаю, какъ и благодарить. Но Богъ видитъ мое сердце: Онъ наградитъ тебя за все, что ты сдѣлала для моей Сонички! – сказала Холмская, обращаясь къ Свіяжской и бросившись цѣловать ее.
"Полно, полно!" отвѣчала Свіяжская. "Я, конечно, люблю Соничку выше всего въ мірѣ, но въ сватовствѣ ея и помолвкѣ я нисколько не участвовала. И сынъ и мать, оба страстно въ нее влюбились, и такъ скоро, такъ неожиданно все совершилось, что не дали намъ съ нею опомниться. Я разскажу тебѣ послѣ всѣ подробности. Такой страшной, но вмѣстѣ съ тѣмъ такой добродѣтельной женщины, какъ будущая твоя сватья, рѣдко найдти можно. Съ Николаемъ Дмитріевичемъ ты давно знакома, слѣдовательно, хвалить его и говорить объ немъ нѣчего. Но мы, по старинной привычкѣ, ляжемъ спать въ одной комнатѣ; я все тебѣ разскажу, a теперь совѣтовала-бы я тебѣ принять Гофманскихъ капель и лечь на диванѣ, a мы подлѣ тебя посидимъ. Посмотри на себя, какъ ты перемѣнилась и похудѣла!" – Софья побѣжала тотчасъ