Разум, религиÑ, демократиÑ. Ð”ÐµÐ½Ð½Ð¸Ñ ÐœÑŽÐ»Ð»ÐµÑ€
каузальные связи, выводимые на основании здравого смысла из близкой соположенности природных событий; этот уровень я, вслед за Бойером (Boyer, 1994), называю абдуктивной теорией. Обыденный здравый смысл формирует такие причинно-следственные умозаключения, которые, как указывал Юм, основаны на опыте. Во всех обществах и культурах первичная теория накапливает знание примерно одинаковым образом. Вторичную теорию составляют ментальные конструкции, применяемые для объяснения тех явлений, которые невозможно объяснить с помощью первичной теории. Если первичные теории во всех культурах похожи, то вторичные «резко разнятся… от одного сообщества к другому, от одной культуры к другой» (р. 228). Однако в одном важном отношении они тоже похожи, а именно: в обеих теоретических системах вторичные теории апеллируют к сущностям и процессам, в известном смысле «скрытым» от наблюдателя, тогда как в первичных теориях эти сущности и процессы являются непосредственно наблюдаемыми (р. 229).
Во вторичных теориях традиционных обществ скрытые сущности представлены душами, духами и богами. Соответственно, они персональны в том отношении, что принимают облик людей или животных, а также, подобно людям и животным, действуют целенаправленно. Напротив, во вторичных теориях современного западного общества скрытые сущности – это неодушевленные и, соответственно, имперсональные, или механистические, объекты: атомы, электроны, звуковые волны, гравитационные силы (р. 229).
Затем Хортон рассуждает о важных различиях между культурами, выделяя следующие пары: традиционалистская и прогрессивная, консенсуальная и конкурентная культуры (рр. 238–248). В традиционалистском обществе люди верят, что мудрость была открыта древними и дошла до текущего поколения. Эта мудрость показывает истинную картину мира – главным образом потому, что за ней стоит авторитет древних, но отчасти и потому, что она выдержала испытание временем. Предлагаемое ею объяснение событий не расходится с опытом настолько, чтобы ставить мудрость древних под сомнение. Как будет показано в главе 8, образцом такого законченного традиционалиста может служить Эдмунд Бёрк, чьи сочинения я там разбираю.
Прогрессивные культуры не придают особого значения учениям прошлого. Сегодня мы знаем больше, чем вчера, а завтра будем знать больше, чем сегодня. Соответственно, представителям прогрессивных культур присущ оптимистический взгляд на познавательные способности человека и его будущее. Завтра будет лучше, потому что завтра мы будем знать больше, чем сегодня. Этот оптимизм прекрасно передан в трактате Иммануила Канта «К вечному миру» (Kant, [1795] 1949), но кроме этого трактата можно указать еще немало сочинений эпохи Просвещения.
Консенсуальное общество консервативно в еще большей степени, чем традиционное. Когда всем членам общества присущ один и тот же набор убеждений, когда у них общее Weltanschauung (мировоззрение), тогда не найдется ни одного человека, который указал бы на несообразности этих убеждений и их неспособность объяснить те или иные явления. А в обществе,