Самый громкий процесс нашей эры. Приговор, который изменил мир (Опыт исторической реконструкции). Сергей Лукацкий
даже камня не бросили на них, ни заградили тайных убежищ своих, и сказали: мы все умрем в невинности нашей; небо и земля свидетели за нас, что вы несправедливо губите нас. Нападали на них по субботам, и умерло их, и жен их, и детей их со скотом их, до тысячи душ» (1 Макк., 2: 32–38). А Флавий, описывая поведение иудеев при осаде Помпеем Иерусалима, говорит: «Если бы закон наш не повелевал нам не работать по субботним дням, то вал не достиг бы своей вышины, потому что этому воспрепятствовали бы осажденные; дело в том, что закон разрешает отражать наступление и нападение, но не позволяет препятствовать какому-либо другому предприятию неприятелей» (Flav. lud. Ant. XIX. 4: 2). То есть благочестивые иудеи соблюдали Субботу и праздники, рискуя проиграть битву и погибнуть, а в этот Песах, согласно Евангелиям, они совершили такие странные поступки… Это маловероятно.
Почему Синедрион, который, согласно Евангелиям, хотел гибели равви Иешуа – популярного пророка из Галилеи, решился на арест и суд в столь неудобный для себя момент – в Пасхальный Седер? Зачем проводить арест, когда иудеи, два дня назад поклонявшиеся Иисусу, все еще заполняют улицы Иерусалима, а город полон экзальтированных еврейских паломников, прибывших со всей средиземноморской ойкумены (возможно, от 300 тысяч до 2 миллионов, по разным оценкам), осложняющих арест и расправу. Кроме того, паломники разнесут по еврейскому миру новость о беззаконном аресте и судилище в Пасхальную ночь, о казни патриота, выданного оккупантам. Зачем же архиереями выбрано такое время? Ведь сначала «собрались первосвященники и книжники и старейшины народа во двор первосвященника, по имени Каиафы, и положили в совете взять Иисуса хитростью и убить; но говорили: только не в праздник, чтобы не сделалось возмущения в народе» (Мф., 26: 3–5). Это разумные соображения политиков. Они понимали, чем рискуют, покушаясь на популярного в народе равви, – это было весьма чревато неприятностями, можно было вызвать беспорядки и бунт с непредсказуемыми последствиями, можно было и жизнью расплатиться, ведь сикарии убили за слишком непатриотичные действия первосвященника Ионафана (Flav. Jos. Bel. lud. II. 13). Партизаны часто использовали индивидуальный террор против оккупационных властей и коллаборационистов. Что же произошло такого экстраординарного, что весь Великий Синедрион – а это 71 человек, да плюс старейшины и книжники – вдруг передумал убивать Его тайно, а пошли толпой, в Святую ночь, арестовывать и, не дожидаясь рассвета, проводить над Ним суд? Представьте: вся солидная, самодовольная храмовая элита пошла судить «пророка из Назарета Галилейского», в самый разгар праздника, торжественных пасхальных приготовлений, которые шли в это время в Храме, – это невероятно!!! «Это ночь бдения Господу за изведение их из земли Египетской; эта самая ночь – бдение Господу у всех сынов Израилевых в роды их» (Исх., 1–42). Это то же самое, как если бы папа римский во время пасхальной службы бросил храм Святого Петра и пошел со всеми епископами и кардиналами судить какого-нибудь новоявленного баптиста. Можно себе