Вся правда, вся ложь. Татьяна Полякова
себе жить звали, в Сосновку эту, но я опять отказалась. Зачем же молодым мешать? Но сюда переехать Ирочка меня все-таки уговорила. Мне в большом городе непривычно, но и ее тоже было жалко, ездить ко мне в райцентр далековато, да и беспокойно, на дорогах одни аварии, пока не позвонит, места себе не нахожу: как внученька доехала? Опять же надеялась, родится ребеночек, помощь моя понадобится.
– Квартиру в Голованове вы продали?
– Продала. Да и какая мне разница, где помирать теперь, здесь или там? В Голованово я бы все равно возвращаться не стала. Могилка-то ее здесь…
– С кем-нибудь из соседей вы знакомы? – спросила я.
– Тут все больше молодежь…
Я представила, как она живет в этой квартире, которой так радовалась когда-то, и погнала эти мысли прочь. Очень хотелось сбежать. Если не в силах помочь, проще вовсе не знать о чужих бедах, особенно когда своя тоска грызет, хоть вешайся. И чего я к бабке поперлась? Лучше бы в офисе сидела, пялилась в окно и ждала нагоняй от Агатки. Все-то в моей жизни по-дурацки… Бабуля поднялась и сказала торопливо, словно угадав мои намерения:
– Я сейчас альбом принесу…
«Бежать», – решила я и даже приподнялась со стула, окинув взглядом стол с нетронутым чаем и пирогами горкой на деревянной тарелке. Бабуля меня усердно потчевала, один пирог удалось проглотить, теперь он стоял в горле, а желание биться головой о стенку лишь увеличилось. Отличная вышла прогулка… Я шагнула к двери и едва не столкнулась с Ольгой Валерьяновной, она как раз возвращалась из комнаты, прижимая к груди толстенный альбом с фотографиями. Я мысленно застонала. Не было, с моей точки зрения, занятия глупее, чем разглядывать чужие фотографии. Да и свои тоже. Может, на самом деле в моей жизни просто отсутствовали моменты, которые я бы хотела запечатлеть навеки?
Бабуля растерянно замерла в дверях, глядя на меня, а я едва не заревела от жалости, к себе или к ней, сразу и не поймешь. В темно-синем платье с вязаным воротничком, она казалась девчонкой-школьницей, внезапно состарившейся по воле злой колдуньи. Она действительно была невероятно хрупкой, едва доставала мне до плеча. Узенькие плечи, плоская грудь. «Может, забрать ее к себе? – явилась нелепая мысль. – Не дури. Что она, брошенный щенок? Чтоб я еще раз пошла в этот парк…»
– Уходите? – спросила она потерянно.
– Нет, что вы, – словно против воли ответила я. – Просто… извините, где у вас туалет?
– Вот сюда, пожалуйста, – обрадовалась старушка.
Я вошла в туалет, скроила зверскую рожу, на которую только была способна, и потрясла руками, матерясь сквозь зубы. «Есть еще вариант, – подумала зло. – Самой к ней переехать. Черт, хоть бы Агатка позвонила…» Я надавила кнопку сливного бачка, обложила себя мысленно последними словами и открыла дверь. Бабуля за столом листала альбом. Странно, что она не плачет. Это нормально или нет? Бабка похожа на воробья, а держится геройски. Я бы на ее месте спятила. А ей что мешало? Может, в самом