Открытие Индии (сборник). Александр Сивинских
весь мир, осуществили заброску в прошлое массированного десанта спецов и безопасников. Материализовался десант в сентябре-октябре 1937-го. Джаггернаутов, ставший к тому времени вторым человеком в проекте после Кострова (на предыдущего заместителя быстренько свесили всех собак и, почти не мучая, шлепнули), посодействовал приему новых сотрудников. Ценных тем более, что многие из них прибывали не с пустыми руками…
В этот момент тетраэдр исчез, и в глаза Черемше ударило солнце. «Альбатрос» летел – низко-низко, двести метров по альтиметру – над ядовито-зелёным, сплошным лесом, кажется, тропическим. Черемша взял вверх. Самолет послушно задрал кургузое рыло к изумрудному небу. Спустя десять минут они летели кверху поплавками над точно такими же джунглями, а недавняя земля превратилась в зелёный небосвод. Валерий осторожно перевернул самолет. Альтиметр, плясавший только что без всякого толку, вновь показал двести метров. Инге захохотала. Валерий её веселья не разделял, но улыбнулся тоже.
Впереди блеснуло крошечное озерцо. Доверившись отменным лётным качествам «Альбатроса», своим чутью и опыту, Черемша повёл самолет на посадку.
Видимо, это было как раз то, что они искали. С трёх сторон озеро окружали растущие прямо из воды гигантские деревья, богато опушенные густой сочной листвой, а четвёртая манила широким галечно-песчаным пляжем. На пляже возвышались какие-то сооружения. Валерий лихо, с разворотом, подогнал самолёт вплотную к берегу, зарулив левым поплавком прямо на прибрежную гальку.
Винты ещё не успели полностью остановиться, когда аппарель откинулась, и по ней, сгибаясь под тяжестью длинного тюка, упакованного в чёрную клеёнку, побежал Толедо.
Черемша, отключив питание, вышел в грузовой отсек. Работа кипела. Костров, обнаженный по пояс, потный, таскал грузы наравне с Толедо. Труп Шамсутдинова куда-то исчез, как и кровавые знаки на стенах.
– Присоединяйся, Валера, – сказала Инге, поднимая за один конец связку тонких труб.
Черемша ухватился за другой конец. Трубы оказались на редкость легкими. Очевидно, тоже не металлические, мельком подумал Черемша.
Сооружений на пляже оказалось три. Они стояли как бы в вершинах равнобедренного треугольника со сторонами длиной восемь-девять шагов. Ближе всех к самолету находилась внушительная кровать красного дерева, опирающаяся на шесть золотых звериных лап, застеленная белоснежной овчиной. Затем, если совершать обход посолонь, следовал низенький столик с лежащими на нём: небольшой грифельной доской, тонким заостренным мелком и затейливо изукрашенным резьбою деревянным с золотом абаком. Последней была вросшая колесами в землю боевая колесница, отдаленно похожая на увеличенное в несколько раз инвалидное кресло Джаггернаутова из сна (или, может, не сна?) Черемши.
Любовь. Деньги. Война. То, что движет миром с начала времен.
Сергей Миронович и Толедо без раздумий устремились к колеснице и принялись возводить на ней знакомый каркас