Порочная невинность. Нора Робертс
саднящие. Смешанные с кровью души.
Никто не мог подслушать подобные мысли, но Такер все равно смутился. В конце концов, это всего лишь скрипичная музыка, для высоколобых! Даже не хочется носком отбивать ритм… Но от этих плывущих из окна звуков переворачивается сердце. Черт возьми, действительно переворачивается, и даже мурашки по коже пробегают!
Такер постучался, но так тихо, что сам едва расслышал стук. Тогда он нажал на ручку двери, с удивлением обнаружил, что она не заперта, двинулся на эти волшебные звуки – в парадную гостиную.
Кэролайн стояла посреди комнаты, лицом к окнам, поэтому он увидел ее в профиль, с головой, слегка наклоненной к скрипке. Она играла с закрытыми глазами, а улыбка на ее губах была такой же задумчивой и прекрасной, как эта музыка.
Такер не мог сказать почему, но он понимал, что вот такое, особенное сочетание звуков изливается прямо из ее души. И, как еле слышный вопрос, повисает в воздухе.
Такер сунул руки в карманы, оперся плечом о косяк и позволил себе уплыть по течению мелодии. Все это было очень странно и совершенно чуждо его натуре. Он видел перед собой женщину, такую спокойную, такую ненавязчиво привлекательную, такую соблазнительную – и при том этот соблазн не имел в себе ничего сексуального!
Она перестала играть, музыка перелилась в тишину, и Такер почувствовал острое, почти болезненное разочарование. Если бы он был поумнее, то выскользнул бы из дому и, пока она еще ничего не видит затуманившимися глазами, снова постучал.
Вместо этого, повинуясь импульсу, Такер захлопал в ладоши.
Кэролайн сильно вздрогнула, напряглась, глаза ее залил страх, но затем в них проглянуло оскорбленное чувство и раздражение.
– Что вы, черт побери, здесь делаете?
– Я стучал, – и он так же передернул плечами и слегка улыбнулся, как в тот вечер у пруда. – Вы, наверное, слишком увлеклись, чтобы расслышать меня.
Кэролайн опустила скрипку, но держала смычок, как кинжал.
– Возможно, я также не хотела, чтобы меня беспокоили.
– Признаться, я об этом не подумал. Видите ли, я всегда любил музыку. Правда, больше рок и блюзы, но вы тоже здорово играете. Немудрено, что вы этим можете заработать на жизнь.
Кэролайн, не сводя с него взгляда, положила скрипку.
– Очаровательный комплимент.
– Просто откровенное замечание. Знаете, вы мне напомнили одну мамину безделушку – жемчуг в большом куске янтаря. В жизни не видел ничего прелестнее – и печальнее. Одинокая жемчужина, которой никогда не выбраться наружу. И когда вы играли, я вспомнил об этой жемчужине. Вы всегда играете печальные песни?
– Я играю то, что мне хочется в данный момент.
Его ссадины за последние несколько дней набухли и потемнели, вид был какой-то бесшабашный и, во всяком случае, не внушающий доверия. И в то же время он был похож на маленького мальчика, при виде которого женщине всегда хочется приложить к его кровоподтекам что-нибудь прохладное – например, свои губы…
– У