Дульсинея Тобосская. Александр Володин

      – Ты не обращала на него внимания, но ты показалась ему достойной быть владычицей его помыслов. И он выбрал тебе имя, которое не слишком бы отличалось от твоего собственного, но в то же время напоминало бы имя какой-нибудь принцессы – Дульсинея Тобосская. Потому что ты родом из Тобосы.

      – Но он и слова мне не сказал!

      – Потому что его чувство всегда было возвышенным и далее почтительных взглядов дело не заходило.

      – Тощий Алонсо Кихано…

      – Алонсо Кихано Добрый, так его все звали в Ламанче.

      – Вот и вышло все на чистую воду, – сказал жених.

      – Что вышло-то? – вскинулась мать.

      – То, что они были знакомы и встречались!

      – Какие же это встречи? Человек три раза в жизни видел девушку и ничего себе не позволил, а только пялил глаза, может быть, с другого конца улицы!

      – Какая разница, сплетни все равно будут.

      – Если ты сам не станешь трепать языком, то и сплетен не будет. У нас и читать-то никто не умеет, и знать никто не узнает, что там в Толедо написали, – сказал отец.

      – А если даже сюда и дойдет какой-нибудь слух? Что плохого в том, что твоя жена стоит такой любви? – добавила мать.

      – Что делать, когда настоящие парни уходят в город, то и такой может поторговаться.

      – А если сюда понаедут городские молодчики, любители романов, да начнут из любопытства подбиваться к моей жене? На будущее вот тебе мой совет, дорогая: дальше постели ног не вытягивай! – сказал жених.

      – Это он ревнует, потому и беснуется, – объяснила мать.

      – Ревновать-то я не ревную, а зло меня берет, это верно, – ответил жених.

      – Об этом я и говорю.

      Отец решил:

      – Давайте закругляться. Вспомните, Санчо, не нужно ли вам сменить дверь в кладовку?

      – Пора бы, – согласился Санчо. – А не надобны ли вам листья для шелковичных червей?

      – Не помешали бы и листья.

      – Вот что, дружище. Вы должны сказать всем и объявить, что Дульсинея – не она.

      – А кто же тогда Дульсинея?

      – Кто угодно, только не она.

      – Та, с родимым пятном над губой, Марсела, – вмешалась мать.

      – Марсела – Дульсинея, – подтвердил отец.

      – Он перед ней становился на колено? Она и Дульсинея.

      – Ее заколдовали – значит, Дульсинея она. А что написали в книге несведущие люди – нас не касается. Санчо Панса лучше знает.

      Отец показал на дочь:

      – Не она?

      – Не она, – сказал Санчо.

      – А кто? – спросила мать.

      – Не знаю.

      – Черт побери, Дульсинея – Марсела с родимым пятном! Ведь так, Санчо? – рассердился отец.