Там, где живет надежда. Нора Робертс
Голливуда. Но, в самом деле, какое это имеет значение, пока она хорошо исполняет свою роль и не забывает необходимые реплики?
Лекси чувствовала себя прирожденной актрисой.
И решила, что пора поднять занавес для Джифа Вердона…
Лекси не сомневалась, что Джиф следит за ней – мужчины всегда за ней следили, – и вложила в спектакль всю душу, словно выступала на сцене. Она бросила полотенце на утрамбованный песок у края воды, сняла солнечные очки и небрежно уронила их на полотенце, медленно выступила из босоножек, затем, взявшись за подол короткого сарафана, плавно – как в стриптизе – подняла его и сняла через голову. Ее бикини скрывало не больше, чем набедренная повязка и пародия на бюстгальтер стриптизерши.
Уронив сарафан, она потрясла головой, обеими руками приподняла волосы и, соблазнительно покачивая бедрами, вошла в море.
Очередная волна с головой накрыла Джифа, не сводящего с нее глаз, но он тут же вынырнул на поверхность. Джиф знал, что каждое движение, каждый жест Лекси тщательно продуманы. Но это ничего не меняло. Он все равно не мог расслабить вспыхнувшее желанием, напрягшееся тело, не мог оторвать взгляд от гибкой роскошной фигуры, бледно-золотистой кожи, пламенеющих на солнце кудрей.
Лекси входила в воду, и волны ласкали ее тело, а он представлял, как занимался бы с ней любовью прямо здесь и сейчас. В ритме волн…
Он заметил, что Лекси тоже следит за ним, ее смеющиеся глаза были зелеными, как море. Она нырнула, снова встала, ее мокрые волосы заблестели, вода заскользила вниз по телу.
– Море сегодня холодное! – крикнула Лекси. – И волны большие…
– Что же ты полезла? Ведь обычно ты не купаешься до июня.
– Может, сегодня мне хотелось прохлады. – Волна приблизила ее к Джифу. – И бури!
– Завтра будет еще холоднее и волнение усилится. Собирается дождь.
– М-м-м… – Лекси легла на спину, всмотрелась в бледно-голубое небо. – Завтра я тоже, наверное, приду.
Лекси опять встала на дно и начала пробираться к Джифу сквозь толщу воды.
Она с детства привыкла к щенячьему выражению его карих глаз. Они были ровесниками, можно сказать, выросли вместе, но он изменился, пока она была в Нью-Йорке. Черты лица стали резче, а рот – тверже и увереннее. Длинные ресницы, за которые в детстве мальчишки его безжалостно дразнили, больше не казались женственными. В абсолютно прямых светло-каштановых волосах мелькали выгоревшие пряди. Когда он улыбнулся ей, ямочки – еще один бич его детства – мелькнули на его щеках.
– Увидела что-то интересное? – спросил он.
– Возможно. – Его голос вполне гармонирует с лицом, решила Лекси. Совсем взрослый, мужской голос… Она почувствовала возбуждение, приятное и удивительно сильное. – Вполне возможно!
– Думаю, у тебя была причина купаться в такой холодной воде, и к тому же почти голой. Не то чтобы я не наслаждался зрелищем, но не хочешь ли рассказать, в чем дело? Или я должен сам догадаться?
Лекси