На переломе веков. Роман Злотников
сумм, которые мои компании должны будут выплачивать в соответствии с новыми законами, на самом деле формально не будут их нарушать. О тех же, которые будут, я обязуюсь тем или иным способом уведомлять вас, дабы вы, поймав меня, так сказать, «на горячем», еще более упрочили свой авторитет среди своих коллег и избирателей.
Мейер задумчиво пожевал губами.
– И зачем это вам?
Я терпеливо повторил:
– Потому что для меня главным теперь является не допустить сюда англичан. А лучшим залогом этого я считаю вас как одного из самым непримиримых их противников, лучше всех способного подготовить буров Трансвааля к грядущему столкновению с Британией.
Мейер пропустил мою лесть мимо ушей и снова уточнил:
– Но серьезно препятствовать принятию законов вы не собираетесь?
– Нет, – кивнул я и пояснил: – Максимум пять-шесть проплаченных статей в англоязычной прессе для ойтландеров[12] и несколько патетических бесед с Крюгером, Жубером и еще парой-тройкой господ, кои числятся в моих друзьях.
Мейер усмехнулся, явно обратив внимание на мое «числятся», и еще раз уточнил:
– То есть вы готовы смиренно принять закон, даже несмотря на то что он, по вашим словам, разработан англичанами?
– Не только несмотря, но и во многом благодаря этому, Лука, – ответил я. – Вспомните, я же задавал вопрос, насколько вы верите, что англичане сделали это бескорыстно.
Мейер медленно кивнул, не отрывая от меня напряженного взгляда. Я широко улыбнулся:
– Вот в этом-то и дело! Они при разработке уже заложили в законы экономические механизмы, которые позволят английским компаниям спустя несколько лет полностью подгрести под себя всю добычу золота в Трансваале.
– Как? – ошарашенно выдохнул Мейер.
– А я вам покажу, – усмехнулся я. – Скоро. Как только начнут действовать эти законы.
– Вы?!
– Ну да. Ведь эти механизмы на самом деле не эксклюзивны. Их сможет использовать любой, у кого здесь есть достаточная база. И для меня они подходят едва ли не больше, чем для самих англичан, поскольку англичане здесь все-таки вторые после меня.
Ну еще бы! В этом мире не было никого, кто знал бы больше меня о слияниях и поглощениях. И у кого была бы хотя бы десятая часть моего опыта деловых переговоров. Нет, я отнюдь не считал себя самой крупной деловой шишкой этого мира. Здесь и сейчас живут и действуют такие глыбы, как Карнеги, Рокфеллер, Морган и многие другие. Не люди – легенды! Но их успех связан в первую очередь с тем, что они были первыми. Они делали то, что до них никто и никогда не делал, то, чего до них не существовало, то, против чего не придумано было никакого противодействия… В том же мире, который я покинул, все бизнес-приемы (ну, мягко говоря), с помощью которых они разоряли конкурентов, подгребали под себя их бизнес и строили свои гигантские империи, могли бы сработать только против владельца пары ларьков. Да и то смотря
Ойтландеры – иностранцы, переселившиеся в Трансвааль после открытия золота. В известной всем истории подавляющее большинство их (около 160 тысяч из 200 тысяч) составляли англичане. В реальности романа англичан явно меньшинство. Во-первых, Трансвааль снабжается по железной дороге из Лоренсу-Маркиша, а не из Кейптауна и Дурбана, так что доступ английских подданных в бурские республики здесь более затруднен. Во-вторых, в Европе работают специальные конторы по найму, открытые главным героем, так что и поток эмигрантов из других стран явно больше. Во многом вследствие этого автор считает, что никакого рейда Джеймсона в текущей реальности быть не может.